Он влек ее в самую гущу, где гремела музыка, как первобытный там-там, и вспышки страбоскопов вырывали из тьмы изгибающиеся силуэты танцующих. Ультрафиолет мягким сиянием подсвечивал все белое: рубашки, блузки, улыбки. Зудин был в узких черных брюках и приталенной бордовой рубашке, расстегнутой на три пуговицы. Они прекрасно смотрелись вдвоем и притягивали к себе внимание. Парни отрывались от своих девушек и смотрели на Настю. Их глаза были похожи на влажные языки. Ей нравилось, что на нее так смотрят.
— Куда ты меня ведешь? — крикнула она.
— В бар!
Бармен почтительно кивнул Зудину. За стойкой яркие вспышки не резали по глазам. Они повернулись друг к другу и стали лизаться глазами.
— Что будешь пить? — спросил он.
— А ты?
— Не знаю, может виски!
— Я хочу Пина Коладу!
— Пина Коладу и апельсиновый сок!
Бармен взял бутылку рома, стал жонглировать ей, подбрасывал из-за плеча и ловил.
— Браво! — она хлопнула в ладоши.
— За такой трюк — без сдачи! — Зудин положил деньги.
Бармен наполнил высокий бокал из нескольких бутылок, добавил взбитые сливки, лед, кусочек ананаса и вишню. Настя подвинула к себе бокал, потянула из трубочки.
— Я думал, ты предпочитаешь махито, — сказал Зудин.
— Надоело. Хочу чего-нибудь другого!
Они смотрели друг на друга и улыбались светящимися улыбками.
— Тебе идет эта рубашка! — прошептала она, дотронувшись губами до его уха.
— А тебе — это платье!
— Оно классное!
— Не дает покоя один вопрос!
— Ты о чем?
— Тот парень на входе, охранник, — он видел, какие у тебя сегодня трусы, а я еще нет.
— Ты меня и без трусов видел.
— Но вот так, чтобы такая красавица ни с того ни с сего показала…
— Он каждый день видит сотню женских трусов.
— Думаю, тебя он долго не забудет. Я видел его лицо.
— Ну, что мне сделать, хочешь, я задеру перед тобой платье прямо здесь? — ее глаза заблестели, он почувствовал, что она готова это сделать.
Она провела по бедрам и взяла край платья. Ее плечи двигались в такт музыке.
Сзади нее протиснулся молодой парень, она подалась вперед, чтобы пропустить его. Он вытянул шею, чтобы увидеть ее лицо и грудь. Зудин метнул в него свирепый взгляд и парень исчез.
— Хочешь потанцевать? — спросила она.
— Попозже.
— Я хочу сейчас!
Он пожал плечами.
— Тебе не нравится здесь?
— Почему же, этот клуб сейчас популярен!
— Здесь классно!
Он не сводил с нее глаз.
— Ты не сердишься на меня из-за Яны?
— На что я должен сердиться?
— Из-за нее мы уехали от твоих друзей.
— Мне и самому уже хотелось свалить.
— Ты не против, если я допью и пойду потанцую?
— Конечно, нет!
Она залпом осушила бокал и поднялась, вся наполненная движением, как электричеством. Поцеловала его и пошла. Она хотела танцевать, как хотела бы секса, почти бежала, двигая бедрами, чтобы унять зуд. Он тут же пожалел, что отпустил ее одну. Кавказец с горбатым носом проводил ее выразительным взглядом. Она ушла в самую гущу, утонула в охваченной судорогами человеческой массе. Разноцветные вспышки фиксировали словно кадры обрывки движений. Зудин видел копну ее золотистых волос и как она рукой убирает волосы от лица.