Рядом с ним Джаллиника бормотала что-то себе под нос. Молитву запрещённому богу.
– Всем машинам, – Тахира сделала паузу, – зарядить орудия.
Акил чувствовал дрожание стекла головой. Конечно, двигатель продолжал работать. Это требовалось для работы системы подачи воздуха. Он немного сдвинул голову. Позади него вокс-установка продолжала заполнять кабину статикой. Звучало это успокаивающе, как дождь, барабанящий ночью по крыше. Рашне плакал, всхлипы парня разносились по внутренней вокс-сети и вне её. Акил слушал, но молчал. Они потерялись. Они были одни, и было только вопросом времени, когда кончится топливо, двигатель заглохнет и прекратится подача воздуха. Он размышлял, стоит ли перед этим моментом снять костюм и распахнуть люк. Это будет конец всего, тот конец, который он заслужил. Он думал о дочерях и о том, выжили ли они.
Стекло вновь задрожало под его головой. Он поднял голову и положил на стекло руки. Он ощутил низкую вибрацию, несинхронную с рокотом двигателя машины, скорее звук тяжёлых гусениц, сотрясающих землю.
– Я что-то слышу, – сказал Акил тихо. Рашне снова всхлипнул.
Акил настроил внутренний вокс и заговорил громче.
– Раш, я что-то слышу, – он обернулся, и увидел, что парень смотрит на него широко раскрытыми глазами из-за запотевших стёкол. Акил кивнул. – Ты не слышишь это? Они там, они рядом, – он замолк. – Попробуй ещё раз вокс.
Рашне повернулся и начал щёлкать переключателями.
– Всем позывным, ответьте, если вы меня слышите. Говорит разведывательная машина четыре, Первый эскадрон, рота Амарант, семьсот первый.
Акил встряхнул головой, словно пытаясь убрать улыбку. Облегчение и изнеможение наполнили его.
Мы не одни.
Он наклонился вперёд, упираясь головой в бронестекло, в которое пялился часами. Окуляры клацнули о переднюю смотровую щель. Туман вновь сгустился вокруг, пряча ландшафт жёлтой илистой вуалью. Он уже хотел повернуться к Рашне, когда заметил движение в тумане.
– Раш, – сказал он осторожно, стараясь сохранить ровный голос, – ты принимаешь что-нибудь в ответ?
– Нет, – Акил почти видел, как мальчик ухмыляется и пожимает плечами, – но они ведь рядом, правильно?
Акил продолжал рассматривать картину по ту сторону испачканного стекла. Ему вдруг стало очень холодно.
«Мы не одни», – мысль росла в его мозгу, как ледяное эхо неправильно истолкованного откровения.
– Это странно, – сказал Рашне. Акил услышал, как тот переключил дополнительные тумблеры, – что-то идёт по воксу. Послушай.
Рашне увеличил громкость. Через секунду Акил услышал, что он имел ввиду: низкий рычащий шум, нарастающий и спадающий за пеленой статики. Он прислушался. Звук приходил и откатывался, похожий на шум бьющихся о берег ленивых волн, или на биение сердца.