. Не оставалось никаких сомнений в том, что она намерена сокрушить обе эти силы.
Со временем забастовка утратила свою остроту, в основном потому, что Скаргилл начал ее, когда запасы угля уже были высокими, а с окончанием отопительного сезона отпала необходимость в их пополнении. Правительственные запасы обеспечили заводам бесперебойную работу, а централизованное управление полицией помогало сдерживать агрессию. 3 марта 1985 года правление профсоюза вопреки Скаргиллу проголосовало за прекращение забастовки. Тэтчер вышла из своей резиденции на Даунинг-стрит и объявила о победе горняков, сохранивших работу. Рабочее движение раскололось, и к 1990 году число членов профсоюзов сократилось на 25 %, а количество официально зарегистрированных забастовок стало самым низким за последние 55 лет[353]. В результате изменился сам принцип взаимоотношений рабочих, менеджмента и правительства. Тэтчер сформулировала его так: «Факт того, что забастовка потерпела поражение, означал, что левым фашистам не под силу сделать Британию неуправляемой. <…> Они проиграли и тем самым продемонстрировали, насколько взаимосвязаны свободная экономика и свободное общество. Этот урок мы должны запомнить»[354].
Серия побед дала невероятный политический заряд тэтчеризму, который подхватили министры. Особенно ярко эта тенденция проявилась в кампании по борьбе с бюрократическими процедурами, которая в 1986 году привела к «большому взрыву»: дерегулированию финансового центра Лондона — Сити.
Великобритания была мировым финансовым центром как на протяжении большей части XIX века, так и в XX веке. Несмотря на то что после Первой мировой войны США затмили Британию своей экономической силой, лондонский Сити долгие годы удерживал мировое финансовое первенство хотя бы потому, что Уолл-стрит находилась на периферии, и американцы больше занимались развитием внутреннего рынка. Сити оставался важной опорой британской экономики: его финансовые услуги в 1985 году обеспечивали 10 % ВВП и 10 % занятости[355].
Когда Тэтчер пришла к власти, экономисты были обеспокоены, что Сити может столкнуться с угрозой со стороны конкурировавших с ним финансовых центров. Соединенные Штаты Америки, Швейцария, Германия и Япония отказывались от законов, которые держали финансистов в ежовых рукавицах. Инвесторы и компании выходили на мировой рынок, вкладывали средства в разных странах, искали лучшие места для ведения бизнеса. Повышение в середине 1970-х годов Организацией стран — экспортеров нефти (ОПЕК) цен на нефть принесло огромное богатство нефтедобывающим государствам, которые теперь искали направления для инвестиций за пределами своих крошечных внутренних рынков. По мере того как финансовая глобализация набирала обороты, государства спешили либерализовать рынок, чтобы успеть повернуть в свою сторону иностранные денежные потоки, и британским политикам казалось, что в этой гонке они проигрывают.