«Мы обречены на половинчатость ощущений, на минимализм восприятия мира. По сравнению с совершенством эволюционных решений, которыми Природа одарила представителей животного и растительного мира, человек полуслеп и полуглух, он — калека с дегенерированными органами чувств. Поэтому свобода формы не может ограничиваться видом homo sapiens. БУДЬ ПТИЦЕЙ, ВОЛКОМ ИЛИ РЫБОЙ, КАК БЫЛИ ИМИ БОГИ ПИРАМИД, БОГИ С ГОЛОВАМИ ОРЛОВ И БЫКОВ! Только таким может быть тело ВЛАДЫКИ ВСЕЛЕННОЙ! Будь одним из нас — идея зооморфизма даст тебе истинную свободу и освобождение от оков рода! КАЖДЫЙ ИЗ НАС — НЕ БОЛЕЕ ЧЕМ ЛИЧИНКА КРЫЛАТОГО СФИНКСА!»
Старик замолчал.
— Но… — наконец простонал он, тяжело дыша. — Они посходили с ума!
— Опять Ральф?
— Нет. Ральф верен своим идеалам.
— Подозреваю, что и нам тоже отчасти.
Прижимая к груди клубок шерсти, словно свернувшегося котенка, она смотрела в точку своими белесыми, выцветшими глазами и улыбалась. Тепло и грустно.
— Да, — повторил он твердо. — Верен, как собака.
— Не говори так. Может быть, этим ты обижаешь его. — Она умолкла. — Тс! Там кто-то есть…
— Где? — удивился он.
— За дверью. Подслушивает.
— Опять тебе почудилось, — махнул он рукой.
— Я слышала шорох.
— Пойду взгляну, — он начал подниматься, одновременно нащупывая ногой шлепанцы.
— Нет-нет! — испуганно шепнула она.
— Тогда выбрось всю эту ерунду из головы. Наверно, снова собака. Болтается тут уже неделю.
— Послушай, Эрнест. А если… — она замерла, подняв палец с накинутой на него ниткой. — Я ведь уже раньше думала… Знаешь, однажды я сидела у окна. Этот пес бежал по тропинке, потом вдруг остановился и посмотрел на меня. Может, это и смешно, но я наверняка знаю, что смотрел он на меня.
— Надо было позвать, — равнодушно ответил старик. — Места в доме хватит…
— Ни за что! А вдруг он — один из них… Кто-нибудь из сторонников того пророка?
Старик рассмеялся, вконец развеселившись.
— Новое воплощение полупса-полубога?
— Я ведь серьезно. Взгляни на дату на газете. Даже бумага пожелтела. Последнюю нам принесли год назад. Все могло измениться. Теперь их может быть очень много.
— И одного они откомандировали подсматривать за нами, — он все еще смеялся, но уже не так уверенно. — Такая парочка — любопытнейший объект для наблюдений. Два древних ящера. Вот поклонники зооморфизма и приставили к нам своего соглядатая.
Видно, она приняла его слова всерьез, потому что не на шутку испугалась.
— Как ты можешь!
Он сложил газету и откинулся на спинку кресла.
— Иногда мне кажется, что за всем этим кроется какой-то более глубокий смысл.