Обычно насилие мне претило, но когда для достижения своих целей к нему нужно было прибегать, я всегда действовал без долгих колебаний, так произошло и в случае с Оливией. Проще было устранить брата и замкнуть её на себе, чем разгребать дуэль Джека и последующие проблемы с этой семейкой из-за того, чем эта дуэль закончилась бы.
Вернувшись назад, я подогнал повозку и положив тяжеленую бабищу на неё, стал подтапливать лёд, и потом снова его замораживать, так чтобы её ноги стали широко разведены в стороны, но зафиксированы в определённо положении и заодно, чтобы показалась заросшая волосами промежность.
Затем я подошёл к первому из копейщиков и попросив всеобщего внимания, стал наращивать лёд внутри его тела. Когда из человека, окружённого ледяным панцирем он превратился в цельную ледяную статую, я ударом копья разбил её на крупные куски. Они упали на землю и было видно часть его внутреннего строения, хотя всё было и заморожено при этом.
Закончив показательное представление, я подошёл в следующему бандиту и растопив ему рот, спросил.
— Я наглядно показал свои возможности? Есть желание поспорить?
Тот выпучив от страха глаза, едва мог что-то внятное ответить.
— Хорошо, примем это за согласие, — решил я и продолжил, — сейчас я освобожу тебя, а ты подойдёшь вон к той приветливо раздвинувшей ноги женщине и выполнишь свой мужской долг.
Он ещё больше испугался и когда я отогрел ему ноги, на штанах спереди показалось мокрое пятно.
— Давай, вперед!, — ледяной меч, появившийся в моей руке уколол ему в ягодицу. Он стараясь не смотреть на бешенный взгляд главаря, спустил штаны и стал мять член в руках, который никак у него не хотел вставать.
— Даю тебе десять секунд, — спокойно начал я отчёт.
Бандит заскулил и быстро помяв свой отросток в руке, стал запихивать его в полу вставшем состоянии в лоно своей атаманши. Очень скоро он запыхтел и со стоном от неё отвалился. Заморозив его, я стал по одному размораживать остальных и приказал им продолжить его дело, только использовать все доступные у неё отверстия.
Очень скоро бешенный взгляд Спрута потух и женщина просто покорно отдавалась насильникам, которые сменялись и сменялись, переходя на третий или пятый круг. Когда их силы пошли на убыль, я одним движением убил всех, оставив в живых только её.
Данный спектакль мне был нужен для тех, кто смог сбежать от меня и сейчас рассматривал творившееся на полянке издалека. Я чувствовал на себе внимание, но мог лишь приблизительно указать направление, одному нечего было и пытаться гоняться за ними по ночному лесу, так что нужно было запугать их, а также оставив в живых главаря, дать понять, что будет с теми, кто поднимет на меня руку, одновременно с этим не давая превратить её в святую мученицу. Я был уверен, что она захочет мне отомстить, но какое уважение будет к ней в остатках банды, если дойдёт слух, что с ней сотворили её же соратники?