Серый магистр ворвался внутрь, готовясь увидеть худшее, и худшее решило не разочаровывать его. Кабинет был разгромлен.
Тобиус двинулся вперед осторожно, пытаясь выявить сокрытое присутствие кого-либо, но все, что он заметил, – это слабый отсвет угасавшей жизни где-то под полотном сорванной со стены карты. Убрав ее край пяткой посоха, Тобиус присел и перевернул Октавиана на спину. Придворный волшебник риденского короля тихо застонал, хотя при таких ранах люди обычно уже не издавали звуков. На ковер и карту натекала лужа темной крови, разбавленной струйками субстанции, похожей на ртуть.
– Чар Тобиус…
– Вам нельзя говорить.
Магистр шепнул пробуждающее слово и опустил на собрата по Дару чары Исцеления, которые пропали втуне. Не поняв, что произошло, он попытался вновь и израсходовал впустую второе заклинание – плоть не реагировала на мощные вливания целительной энергии.
– Послушайте…
– Вам нельзя…
– Черновики Джассара…
– Что?!..
– Они… Осмольд Дегерок… вы… Шивариус хочет… черновики… – Октавиан страдал, выхаркивая вместе с кровью каждое слово, его застланные пеленой смерти глаза смотрели в потолок, но вдруг он смог повернуть голову и коснуться дрожащей рукой карты, которую заливал кровью все это время. – Это важно… Марахог… война… король не прав… Ласточка не виновата… скажите ей, что я люблю…
Пальцы, оставлявшие на карте грязные мазки, замерли, и Октавиан испустил дух. Тобиус сидел на корточках еще некоторое время, пытаясь перезапустить сердце и вернуть собрата к жизни, но и тут потерпел неудачу.
За спиной послышался топот, и в кабинет ворвались кричащие люди. Они наполнили мир бряцанием металла и гулом готовых к употреблению боевых заклинаний. Тобиус встал с колен в своем безнадежно испорченном сером бархате и в ответ на приказы отдать посох ответил лишь, что любой попытавшийся отнять его имущество умрет на месте. Он стоял посреди разгромленного королевского кабинета рядом с трупом Октавиана Риденского и ничего не предпринимал, пока не появился Бейерон Карторен и не спросил у него, что произошло. Тогда Тобиус начал говорить.
Из волшебника сделали нечто вроде узника чести, хотя Тобиус не был уверен, что это так называется. Его попросили оставаться в собственных покоях и не покидать их без присмотра, регулярно и хорошо кормили, позволяли гулять, если он сообщал, что имеет такое желание.
Скандала не случилось, стража и наемные волшебники, примчавшиеся после того, как кто-то заметил распахнутые двери кабинета, получили приказ не отвлекать гостей от празднования, а случившееся сохранить в секретности.