– Я знаю, – произнес Штербен, угадывая возмущение серого волшебника, – но времени нет даже для основ. Этот коридор ведет к Сердцевине.
Вместо одного голоса из его горла неслось два – самого некроманта и той сущности, которая явилась на его зов и помогла достичь результата. Трупы стали подниматься на ноги. То, что сотворил Штербен, было опасным шагом, предпринятым во имя сохранения времени.
Некромантия являлась одной из наиболее опасных ветвей Искусства, маги Смерти сильнее всех рисковали, заигрывая со своим Даром, потому что сущности, откликавшиеся на их зов с «той стороны», легко могли погубить и самих зовущих, если они не соблюдали определенной последовательности действий.
– Если туда прокрался враг, если начнется бой, мы не сможем использовать активные боевые заклинания из-за риска дестабилизировать сердечный энергетический контур. Полагаю, последствия вам понятны?
– Катастрофа, – кивнул Тобиус.
– Без этих кадавров сражаться я не смогу.
– Поспешим. Пани Балекас…
– В порядке, – утирая рот, ответила Ворона, – и ради Кузнеца, Седой, не зови меня «пани»! И отпусти!
Он отпустил, сделал шаг назад, наложил тонизирующее заклинание, а потом в воздухе перед ним появились три больших мыльных пузыря. В одном вспыхнуло пламя, второй заволокло изморозью, в третьем образовалась молния. Пузыри уменьшились до размера вишневых плодов и помутнели. Три шарика опустились на быстро подставленную ладонь.
– Это заклинания: Топор Шааба, Ледяное Копье и Шаровая Молния. Если появится какой-нибудь взбесившийся маг, мне плевать, если ты его прикончишь, главное, убереги себя и Годлумтакари, его рассеивающее поле сейчас очень слабо. И вот еще что.
Из сумки появился синий свиток-хранилище, из которого, в свою очередь, Тобиус извлек пятерых големов. Четверо из них были марионеточными – Забияка, Жнец, Стрелок и Латник. Пятый, Горшок, являлся обычным големом из обожженной глины, но очень массивным и прочным на вид. Волшебник приказал своим поделкам оставаться на месте и охранять гвардейцев, после чего големы, слегка поскрипывая шарнирами, заняли оборонительные позиции. Он поймал последний тревожный взгляд ее антрацитовых глаз, заметил читавшийся в них порыв и жестко отрубил:
– Когда волшебники дерутся, смертным лучше не встревать.
Некромант приблизился, ведя своих беспокойников на незримых поводках. Проведенное без должных ритуалов поднятие мертвецов сказалось на нем не лучшим образом, Штербен отступил от человеческой жизни на полшага и сам сделался похож на мертвеца: белые волосы и кожа стали более прозрачными, щеки впали, глаза провалились в череп, радужки обесцветились, а зрачки горели зеленью.