– Почему? – рявкнул он расчетливо, сжимая пальцы на рукояти рапиры. – Почему ты это сделал?
– Видь ты хоть что-нибудь дальше кончика собственного носа, знал бы это уже со вчера. В последней драке на Площадях Шести Родов погиб племянник королевской фаворитки, а меж Родриганами и Ламмондами вошел владыка, со свойственной для себя деликатностью угрожая, что проведет Единение. И не только глав родов, но и первородных, а также всех наследников до четвертого колена. Ты, как провинциальный босяк, наверняка этого не понимаешь, но об этом и подумать невозможно – две старые, со времен доибрийских, семьи Серивы и вдруг – смешаны, разбавлены, уничтожены так, что не понять, кто из них кто… Старый Ламмонд сразу же прислал письмо, что я, мол, должен прекратить любые действия против Родриганов.
– И что с того? Ты мог нас отозвать, никто бы не пострадал.
– Ты дурак, Арахон. Такие, как я, не достают вертел, если рядом нет хотя бы двух – а то и трех – кусков мяса. Твоя голова на серебряном блюде была бы охренительно красивым подарком для Эрнесто Родригано. И не думай, что это моя идея. Ламмонд недвусмысленно дал понять, что договор необходимо скрепить кровью тех, кто допустил наибольшее число преступлений в борьбе родов. Видишь ли, все бы почувствовали себя в большей безопасности, когда бы самое острое оружие оказалось закопанным в земле. И ты ведь понимаешь, отчего я предпочел, чтобы оружием этим оказался ты, а не я? Тем более что после твоей смерти я намеревался все повесить на тебя, то, что более всего разозлило бы Родриганов. Подумай только: убийство тех двух девочек – раз. Отравление целой компании пьяниц дурачка Хернана Родригано – два. Ну и, конечно, выстрел из тенестрела прямо в спину того набожного старичка, не помню, как его там звали… Детоубийца, отравитель, трус, проклятый содомит. Полагаешь, что столько-то эпитетов при твоем имени даст тебе место в истории Серивы?
И’Барратора заметил, что женщина, прислушивавшаяся к разговору, неуверенно шевельнулась. Что же, она не знала, каким мерзавцем был Аркузон, когда принимала от него кошель? Он стиснул зубы так, что на лбу его выступила пульсирующая вена.
– Ты… – процедил.
– Погоди, это всего лишь два куска. Был еще и третий. Скажи мне, Арахон: если ты купишь пса, а из него вырастет большая враждебная тварь, что бросается на людей, то что ты сделаешь? Позволишь ему бегать свободно? Позволишь, чтобы он обратился против тебя?
И’Барратора молчал. Использовал миг тишины, пока купец дожидался ответа, чтобы вслушаться в звуки за спиною, у дверей.