Он задрожал.
– Мы должны узнать, кто ее убил, понимаешь? – сказала незнакомка. – У нас есть намного больше камней. Если поможешь нам найти этого человека, мы сделаем тебя богачом. Ступай, расспрашивай, слушай, мы хотим, чтобы ты узнал, что делал этот Аркузон, на кого работал, кто был его врагом. Знал ли он хороших фехтовальщиков, и что они в тот день делали. Особенно расспрашивай о человеке высоком, с длинной рапирой с граненым клинком. Это военное оружие, а значит, тебе наверняка придется искать ветерана последней войны, и при этом не офицера, поскольку они носят более легкое оружие. Человек этот знает старый вастилийский удар, известный как Укол Королевы, так что весьма возможно, что происходит он из Серивы или окрестностей.
– Но отчего ваша вельможность уверена, что…
– Мы были в гарнизоне. Осматривали тело.
– Но…
– Еще один глупый вопрос – и мы изменим задание.
Говоря это, незнакомка притянула писца поближе, сжав его плечо крепкими, словно железными, пальцами. Маленькие глазки портового служаки оказались напротив ее ледяных глаз с необычно продолговатыми зеницами.
– У нас каюта на борту «Морского Змея», в западном порту. Если ты что-то узнаешь, сразу же приходи. А если подведешь нас, если решишь сбежать или расскажешь кому о нашей встрече…
Ей не пришлось договаривать. Когда она отпустила писаря, тот покачнулся, словно взгляд ее высосал из него все силы. Незнакомка улыбнулась – и это была малоприятная улыбка – и вышла из склада прямо в багровый отсвет закатного солнца.
Служащий застыл на пороге. Только теперь он заметил, что тень незнакомки, растянувшаяся по булыжнику, словно несколько пядей черного полотна, не была обычной тенью. Что-то двигалось в ней при каждом ее шаге.
Он прищурился и заметил: то, что просвечиваемое солнцем тело женщины отбрасывало на землю, не было обычным темным пятном с более темными абрисами костей. Тень ее была дырявой, ажурной, а пронизывающие ее пятнышки света танцевали на булыжниках в ритме шагов женщины.
Только теперь элементы головоломки встали на свои места, и в один миг герб, вышитый на камзоле незнакомки, ее тень, черная жемчужина в ухе, то, как она говорила, и даже рапира, висящая у нее не с обычной стороны, – все сложилось в единое целое, и писарь прошептал имя, за которое эклезиарх мог бы послать на костер любого человека.
Внезапно он перестал радоваться дорогим каменьям, сжимаемым в руке.
Поскольку оказалось, что придется ему работать на самого дьявола.