Уиллоу улыбается.
— Нам так же необходимо поговорить о личных взаимоотношениях, — выдаёт она.
Оу, блин.
Но Уилл выходит вперёд до того, как я успеваю что-то сказать.
— Не думаю, что упоминал, насколько чудесно эта школа подходит для моей дочери, — заявляет он, посылая Уиллоу определённую улыбку. Ту, которая заставляет ваши колени слабеть, но не воспламеняет трусики. Она, эта улыбка, очень хорошо откалибрована. — Я подумывал о том, чтобы сделать благотворительное пожертвование... здесь нужно что-то починить?
— Конюшни, — лицо Уиллоу смягчается, когда она думает об этом. — Мы хотим показать детям, какой это дар - ухаживать за лошадьми и никогда не кататься на них. Седла - это притеснение.
— Необходимо думать о лошадях без седел, — Уилл кивает. — Просто дайте знать, что решите.
Боже правый, он покупает наши отношения. Это было бы слегка сомнительно, если бы не было настолько горячо. И то, и другое. Уиллоу поджимает губы, когда все ясно понимает, но затем усмехается.
— В таком случае считаю, что до тех пор, пока межличностные отношения не мешают детям, нам не нужно беспокоиться.
Уиллоу, а ты хитрая лиса.
— Рад это слышать.
— Мы не принимаем личные чеки.
— Завтра утром свяжусь с банком, — улыбается в ответ Уилл, и она уходит.
— Лучше бы этому стоить такой суммы, — произношу я, все ещё не веря в произошедшее.
Уилл улыбается мне, опасной улыбкой. Ага. Трусики официально воспламенились.
— У меня такое чувство, что так и будет, — снова обнимает меня, и мы возвращаемся в зал.
Амелия держит в руках два букета, один от Уилла, второй от Сюзанны. Она переоделась в свою обычную одежду, хотя клоунский нос ещё не сняла. Эй, если она чувствует, что это ее призвание, нам многое нужно будет обсудить.
Когда Амелия видит, что ее отец идет со мной, явно выглядящий влюблённым, она подпрыгивает в воздухе и визжит. Затем бежит к нам и сбивает меня с ног, отбрасывая прямо на землю. Если вы хотите узнать, что такое самая сладкая боль, попросите десятилетку обнять вас так сильно, что в итоге окажетесь на бетоне. Это поможет вам понять, что такое по-настоящему лучшие вещи в жизни.
— Ну что, вы двое все выяснили? — спрашивает Сюзанна Уилла. И выглядит очень довольной ситуацией. Впервые за, кажется, довольно долгое время я вздыхаю с облегчением.
— Чем хочешь заняться теперь? — спрашиваю я у Амелии, пока помогаю нам обеим подняться. — В конце концов, это твой вечер.
Она хмурится, глубоко задумавшись. Затем ее глаза загораются.
— Пирог!
Черт, что на это скажет Сюзанна?
Все взгляды обращены на неё, даже Д'Андри. Он потирает плечи, чётко осознавая, что именно здесь поставлено на карту. Выражение радости сходит с ее лица, и рот кривится.