И в бегство обращала,
Разила их копьем и проклинала,
Меня ты как копьем пронзила взором,
Наполнив душу мне живительным огнем… —
и дальше в этом роде.
Если даже забыть о хромающей рифме и спорных эпитетах, ода Баскина страдала неточностями, заставлявшими усомниться в том, что он действительно сохранил в памяти день их знакомства. Сравнение Дейдре с Боудиккой было, мягко говоря, притянутым за уши по ряду причин. Во-первых, в тот день Дейдре благополучно дошла пешком до дома одной жившей неподалеку от Примроуз-сквер баронессы, которая регулярно устраивала у себя чаепития, приглашая на них не слишком перспективных, но пылких и романтичных молодых людей, среди которых в тот ранний вечер был и начинающий поэт Баскин. Во-вторых, волосы у Дейдре были светло-русыми с золотистым отливом, а не рыжие, как у легендарной королевы древних британцев, и, хотя порой у нее и чесались руки от желания придушить Тессу, но даже с ней Дейдре в открытое противостояние вступать не решалась, что уж говорить о римских легионах!
Хотя Софи… Взгляд Дейдре скользнул к окну, у которого сейчас стояла ее высокая рыжеволосая кузина. Что-то в ее позе наталкивало на мысль, что она раздражена и, если ее по-настоящему разозлить, гнев ее может быть страшен. Вот же она, воинственная грозная Боудикка! Что же Баскин за поэт, если этого не видит!
Удивительно, какие причудливые ассоциации рождаются в голове, когда изнываешь от скуки. Как можно было уподобить безобидную, вечно уткнувшуюся носом в книгу Софи королеве-воительнице?
Наконец, ода закончилась, на этот раз, слава богу, эта пытка тянулась меньше часа. Баскин смотрел на нее в молитвенном ожидании.
– Что скажете?
Да, именно в этом и заключалось для Дейдре истинное обаяние Баскина. Уж ему точно важно было ее мнение. Он не обращался с ней так, словно она – солдат на плацу, обязанный беспрекословно выполнять приказы, какими бы бессмысленными, вздорными и даже вредными они ни казались, он не прожигал ее взглядом, полным мрачной похоти…
Дейдре передернула плечами, почувствовав, как при воспоминании о черных глазах Брукхейвена у нее побежали мурашки по спине. Она ласково улыбнулась Баскину и поняла, что улыбка вышла слишком теплой, если судить по блеску, появившемуся в голубых глазах незадачливого поэта. Продолговатое лицо его залил густой румянец, и он пододвинулся ближе к предмету своей романтической страсти.
– М-м-м, – задумчиво протянула Дейдре и, коснувшись густо исписанного листка, добавила: – Я всегда буду хранить их в сердце. – После этого Дейдре торопливо отошла, а Баскин чуть было не упал на пол лицом вниз на то самое место, где только что стояла она. Дейдре с тоской взглянула на улицу. Как бы ей хотелось, презрев приличия, сбежать отсюда прямо сейчас. Хоть через окно! – Софи, взгляни, Баскин подарил мне свою поэму!