Колдер, как и было приказано, ждал, пока она приблизится к нему. Взгляд его скользил снизу вверх по обнаженным ногам, по разметавшимся по плечам золотистым локонам.
– Вы хотите меня убить, да?
Дейдре горделиво вскинула голову.
– Чепуха. Я лишь требую поцеловать меня на прощание. Как положено любящему супругу.
Колдер чуть заметно усмехнулся.
– Хитрости вам не занимать. Вы знаете, что я не смогу ограничиться единственным поцелуем.
Колдер, словно утопающий за соломинку, схватился за шнурок звонка для вызова прислуги.
– Я приглашу Патрицию.
– Ни в коем случае! Ее хватит удар при виде того, что мы тут устроили! Вначале я должна посмотреть, какие из платьев еще можно спасти.
Колдер заключил Дейдре в объятия и поцеловал в макушку.
– Выбросите их все. Я заплачу втрое больше за то, чтобы к концу недели сюда доставили столько же новых платьев.
Дейдре шутливо оттолкнула его.
– Да что вы такое говорите, мистер Транжира! Это не просто платья, это произведения искусства. Такими вещами грех разбрасываться.
Брукхейвен провел ладонями по ее плечам и вниз, по предплечьям, получая ни с чем не сравнимое удовольствие от сознания того, что имеет право прикасаться к этой женщине, как ему того хочется и когда хочется.
– Тогда оставьте их здесь. На кровати, – пробормотал он. – Мне очень даже понравилось.
Дейдре зарделась и отвела глаза. Впрочем, ему не составило труда распознать ее кокетство.
– Ну, может, вот это – синее…
Колдер рассмеялся в голос. Он чувствовал себя молодым и беспечным. Даже в юности он не испытывал ничего подобного. Дейдре удивленно смотрела на него. Улыбка подкралась исподволь, и Колдер почувствовал, как эта улыбка греет его. Они еще успеют наговориться всласть. В конце концов, впереди у них была вся оставшаяся жизнь.
Он не успел дойти и до середины лестницы, как ему захотелось вернуться. Как мог он беспокоиться о своей загубленной фабрике, когда она сейчас сидит перед зеркалом и расчесывает волосы, наряжается, натягивает на ноги шелковые чулки…
Вот, оказывается, ради чего мой брат меня предал.
Колдер его не винил. Если бы Рейф встал между ним и Дейдре сейчас, то Колдер, вполне вероятно, не остановился бы даже перед убийством. Удивительно, как Рейф смог так долго сдерживать себя, если он любил Фиби так же страстно, как… Теперь Колдеру вдруг стало понятно многое из того, чего раньше он никогда не понимал. И в мире словно стало светлее. И жить стало радостнее. Колдер заговорщически подмигнул Фортескью, выходя из дома.
И, пока ехал верхом, еще долго смеялся, вспоминая отвисшую челюсть обалдевшего дворецкого.