Колдер держал свою дрожащую жену в объятиях и сам при этом едва не содрогался от страха. Затем мысленно отчитал себя за излишнюю эмоциональность. Никаких причин для беспокойства не было. В конце концов, с ней все в порядке… Разве что не все в порядке с ее головой. Так что же могло подвигнуть ее на столь отчаянный шаг? С чего она вдруг решила выброситься из окна? Не из-за того ведь, что он сообщил ей о том, что не потерпит запертых дверей в собственном доме?
Колдер отодвинул ее от себя, держа за плечи, и, скривившись, спросил:
– Вы пытались себя убить? – Он не хотел орать, но, возможно, в данной ситуации повышенный тон был оправдан.
Дейдре вновь бросилась на грудь, словно хотела согреться, но Колдер вновь ее отодвинул. Она смахнула слезу дрожащей рукой.
– Нет! Нет, там был… – Дейдре огляделась, что-то высматривая на полу.
– Что? Вы увидели мышь? – Колдер тоже окинул комнату пристальным взглядом. – Сейчас тут нет ничего, Дейдре. – Он слегка встряхнул ее. – И даже если бы там что-то и было, о чем вы думали, когда вылезали из окна? Спальня на третьем этаже, а внизу – каменная мостовая! Если вы так боитесь мышей, надо было позвать Фортескью и велеть ему поставить мышеловки.
Дейдре поджала губы и хмуро уставилась на мужа.
– Я не боюсь мышей, – сказала она и отвернулась, пробормотав что-то вроде «проклятого кота».
Ни за что!
– Никаких котов, – решительно заявил Колдер. – Я не хочу животных в доме. Достаточно поставить мышеловки.
Судя по испуганному перешептыванию, в дверях уже собрался чуть ли не полный штат прислуги. Колдер даже головы не повернул.
– Фортескью, немедленно установите мышеловки.
– Будет сделано, милорд, – без запинки ответил Фортескью. А затем: – Все, уходите. Его светлость не нуждается в вашей помощи.
До сих пор Колдер не замечал, что на его юной супруге почти ничего нет из одежды. Халат соскользнул с плеча, а под ним была лишь тонкая рубашка из легкого батиста. Колдер, продолжая держать ее за плечи на вытянутых руках, медленно окинул Дейдре оценивающим взглядом.
Прижми ее к себе.
Ее голое плечо было таким шелковисто-прохладным. Колдером овладело странное ощущение, словно он не должен прикасаться к ней, хотя, как ее муж, он, разумеется, имел на нее все права. Пальцы его крепче стиснули ее плоть. Дейдре не была субтильной дамой – она была человеком действия, даже если эти ее поступки были, мягко говоря, труднообъяснимыми.