Андре пристально посмотрел на мальчишку и пробурчал:
– Мне кажется, что без женщин жить намного проще. – Он высвободил свою руку. – Скажи, Али, не мог бы ты встать? Из тебя не получится хорошего слуги, если ты каждый раз будешь падать передо мной на колени. И мое имя – Бейнзбери. Хотя… – Он решил не усложнять ситуацию. – Зови меня Андре. Просто Андре.
Али с готовностью вскочила.
– Как пожелаете, Хандрей. Но вам нельзя так богохульствовать. Аллах не любит этого.
Андре прищурился и тихо проговорил:
– Аллах может это любить или не любить, но если ты на какое-то время собираешься стать моим слугой, то постарайся держать Аллаха при себе.
Али со вздохом покачала головой.
– Аллаха невозможно держать при себе. Он принадлежит всем. Но вам, как неверному, такие вещи, должно быть, трудно уяснить.
Неверному?! О господи, с кем он связался?! А впрочем… Стоило ли спорить из-за этого? Али хорошо готовил, так что до Минары по крайней мере с едой у них не будет проблем.
– Полагаю, пора ложиться спать, – объявил Андре, выбросив из головы этот спор и всю ситуацию целиком. – Что ж, если ты согласился стать моим слугой, можешь подчистить остатки еды. – Резко развернувшись, он зашагал к палатке, надеясь, что тем самым восстановил порядок в их с кузеном жизни – порядок, явно пошатнувшийся с появлением этого назойливого ребенка.
Устроившись на матрасе под лампой, чтобы немного почитать перед сном, Андре вдруг сообразил, что неотступно думает о выражении какой-то необычайной чистоты в черных широко раскрытых глазах мальчишки. Причем чистота эта сочеталась с несгибаемой волей…
Вздохнув, он откинулся на подушку. Чистота! Как мало ее осталось в этом мире! Хорошо бы Али сохранял ее в себе как можно дольше.
Была какая-то злая шутка в том, что мальчишка добровольно согласился на такую работу. Однако он спас жизнь Али не для того, чтобы спустить ее в выгребную яму. Он посмотрит, что можно будет сделать и как помочь мальчишке, когда они доберутся до первой же деревни.
Отложив книгу, Андре загасил лампу, повернулся на бок и натянул на себя одеяло. Господи, как же он ненавидел ночи с их нескончаемой борьбой с бессонницей и с постоянным напоминанием о том, что для него теперь все потеряно. Он ужасно устал от этих бесконечных сражений! И от того, что каждый новый день означал возврат все к тому же… К вселенской усталости.
Андре со вздохом закрыл глаза. Он, конечно, не впал в маразм, но чувствовал себя столетним стариком. А может, проще было бы упросить Жо-Жана, чтобы пустил ему пулю в лоб? Тогда все проблемы разрешились бы сами собой.