На следующее утро Андре проснулся очень рано. Стараясь не беспокоить Али, он осторожно поднялся и быстро оделся. Посмотрев на жену, невольно нахмурился – еще вчера она показалась ему очень бледной. И сильно исхудавшей. Ей наверняка пришлось провести не одну ночь без сна – как и ему.
– Доброе утро, – поприветствовал его Умар, когда он вышел из шатра. – Рановато поднимаетесь. Клюбер еще храпит в моем шатре. – Он сверкнул улыбкой. – Выпьете со мной чая? Мне будет очень приятно снова посидеть рядом с вами.
– Спасибо, Умар. А мне приятно снова оказаться здесь. – Андре присел возле небольшого костерка и принял стакан с чаем. – Ну, как шла жизнь в прошлом году? Подыскал себе невесту?
Парень пожал плечами.
– Я еще молод для этого. А вот за вас я очень рад. И за Али, конечно. Знаете, для нас это оказалось большой неожиданностью…
– Могу себе представить… – Андре осторожно отхлебнул обжигающую жидкость. – Как ты и все остальные отнеслись к тому, что Али оказалась особой женского пола? Надеюсь, у вас тут не возникнет никаких обид из-за того, что она нарушила все правила общения между мужчинами и женщинами.
– Все ужасно удивились, но отнеслись с пониманием, – заверил собеседника Умар. – В особенности когда узнали всю историю целиком. – Он нахмурился. – И мы очень переживали за нее. Она своим видом напоминала вас прежнего, каким вы были тогда, в самом начале, когда похоронили свою первую жену.
– Мою первую… Да-да, понятно, – закивал Андре, вспомнив оригинальную версию событий, которую Али когда-то распространила по всему Кунику. – Вообще-то, Умар, то, что она вам рассказала, не вполне совпадало с действительностью. Дело в том, что Али – моя первая жена.
– Первая?.. – изумился парень. – А как же тогда ваша великая трагедия, ваша ужасная потеря?..
– Ну… Я действительно пережил ужасную трагедию. – Андре протянул стакан за новой порцией чая. – Я очень любил Женевьеву, и мне потребовалось много времени, чтобы прийти в себя. Но мы не были женаты – только собирались пожениться.
Андре вдруг сообразил, что заговорил на эту тему без какого-либо внутреннего сопротивления. Как, впрочем, и вчера. Его тогда больше заботили чувства Али, про свои он забыл. И испытал большое облегчение оттого, что теперь обо всем мог говорить спокойно. Более того, он уже не чувствовал внутреннего напряжения, когда упоминал Женевьеву.
– А… понял, – кивнул Умар. – А теперь вы смирились с ее смертью?
Андре уставился в свой стакан. Интересно, он и в самом деле смирился? Неужели такое возможно? Да, возможно! Но почему же тогда он опять испытал знакомый приступ боли?