– Клэрри показал мне твои новые розы.
– Сам не знаю почему, но я вспоминаю какие-то розы, и я думал, что, возможно, если я посажу розы и буду за ними ухаживать, что-то всплывет. Но ничего не происходит. Теперь я пришел к выводу, что нужно начать с нуля. Я тоскую не по жизни, а сам не знаю по чему. Так что я намерен построить новую жизнь и постараюсь быть счастлив, иначе было бы лучше погибнуть в окопах вместе с остальными солдатами.
– Не говори так.
– Я мертвый здесь, мама, – показал он, как она сама перед этим, на сердце и увидел, что мать поморщилась от его честности. – Я не могу этого объяснить. Я не люблю Пен так, как следовало бы, но она мне ужасно нравится, и я уверен, что могу сделать ее счастливой, если соглашусь сделать то, чего она хочет. Она прямо жаждет стать моей женой. И я ничего не могу с этим поделать. Сказать что-либо, кроме «да», означает больно ранить ее, так что у меня нет выбора. Так почему бы и нет? Это вполне может сработать.
– Но ты можешь и сломать ей жизнь.
Он пожал плечами. Это выглядело скорее беспомощно, чем бессердечно.
– Разве есть бо́льшая мука для женщины, чем безответная любовь?
– Что, по-твоему, я должен сделать? – неожиданно взорвался он, встав и опершись на каминную полку, и сердито посмотрел на нее. – Я пытаюсь угодить всем. Свадьба с Пен даст мне какой-то фундамент, на который я смогу опереться. Мне надо хоть с чего-то начать.
– Это не пойдет тебе на пользу, – только и сказала она.
– Я не могу угодить себе. Мне ничего не пойдет на пользу, потому что я сам не понимаю, что мне надо. Эта боль должна прекратиться. – Алекс вынул из кармана красный платок.
Сесили нахмурилась.
– Что это?
– То, что меня не отпускает. Но даже не спрашивай, что это значит.
Мать моргнула, глядя на красный квадрат с вырезом в форме сердца посередине.
– Это может не значить ровно ничего.
Он кивнул и вздохнул.
– Или значить очень много.
– Но никто не дал о себе знать за последние два года.
– Именно! Поэтому я и допустил сближение с Пен.
Сесили приняла смиренное выражение.
– Я пришел к выводу, что могу потратить еще несколько лет, мучаясь из-за того, что забыл целый кусок своей жизни, – сказал он, проводя пальцем по вырезу на платке, – а могу просто жить. Пенелопа предлагает мне такую возможность.
– Звучит как-то не очень обнадеживающе.
– Но с Пен это так не ощущается. Нам хорошо вместе.
– Полагаю, тебе нужно мое благословение? – спросила она.
Он наклонился и поцеловал мать в щеку.
– Как тебе май для свадьбы?
Она улыбнулась, но ему не понравилось, что она кажется такой же грустной, как у него самого было на душе.