Как-то Авдеев позвал его, он пришел, а Авдеева не было дома.
- Придет скоро, велел обождать, - улыбаясь, сказала Евдокия.
Он вошел в парадную горницу и сел, положив шапку на колено. Перед ним в простенке висела картина: девица с голубями. Евдоким смотрел на картину, уже изученную во всех подробностях, и слушал, как Евдокия ходит в кухне. Потом она вошла и стала за его стулом. Он не повернул головы, все смотрел на девицу с голубями. Замер весь белый свет, в полной тишине тикали часы и дышала Евдокия. Она вздохнула прерывисто, тронула ладонью его затылок и прошептала:
- Ах, ты-ы...
Он повернулся и обнял ее, шапка упала ему под ноги, дверь отворилась, и вошел старик Авдеев.
- Очень прекрасно, - сказал он, - за родительской спиной... Ну что ж, по крайней мере - не мот, не франт. Непьющий. Пускай как она хочет.
Он снял с божницы образ и деловито помахал им перед дочерью и Евдокимом.
Сидели ужинали. Авдеев наливал из графинчика и говорил:
- Все бывает в жизни. Ты это запомни, Евдоким, - в жизни бывает все, и обижаться не надо. Деньгами дам десять червонцев, дал бы больше, да сейчас не могу.
Евдокия пояснила:
- Папаша сами жениться хотят.
Евдоким сказал:
- Прежде чем играть свадьбу, хочу дом поставить.
- Ну что ж, - согласился Авдеев. - Станови. Оно вернее. Будем здоровы!
И залпом выпил рюмку.
3
Горсовет разрешил Евдокиму построиться на пустопорожнем участке на Пермской улице. Завод дал лес, а Авдеев - пять червонцев в счет приданого.
Евдоким написал письмо в деревню Блины, и четыре брата приехали строить Евдокиму дом. Авдееву хотелось поскорее выдать дочь, чтобы самому жениться. Он тоже помогал: выхлопотал кровельное железо по дешевке и приладил шпингалеты и дверные ручки. Денег было мало, приходилось рассчитывать каждую копейку. Евдоким торопил братьев и даже поссорился с младшим, Сергеем, который повадился отлучаться с постройки и шляться по городу.
Евдокия братьям понравилась.
- Добрая, - говорили они, - хозяйка будет.
Она приносила им обед и разговаривала с ними ласково, по-родственному.
Был июнь месяц. Постройка подходила к концу. Днем Евдоким работал на заводе, а вечерами и длинными белыми ночами строил свой дом. Он сам ставил печь, оковывал кадушки, делал крышки для чугунов, ковши, жаровни, ковал крючья для вешалки и отделывал в подарок Евдокии дубовый комод. Всякая работа удавалась ему. Он мог бы стать, если бы захотел, и жестяником, и печником, и столяром, мог работать двадцать часов подряд, не уставая. Особенно весело было делать что-нибудь, когда Евдокия стояла рядом и смотрела на него.