— Прости, нянюшка, — смутился старик. — Просто она тощая и ходит в чёрном. Немудрено и ошибиться, впотьмах-то.
— Старина Конщавел лежит и ждёт Смерть, Тифф, — пояснила нянюшка Ягг. — Госпожа Ветровоск помогла устроить для него ловушки и сделать особые стрелы, верно, Билл?
— Ловушки? — шёпотом переспросила Тиффани.
Нянюшка подтолкнула её локтем и показала на пол. По всему полу щетинились страшные зубастые капканы. Все они были нарисованы углем.
— Верно я говорю, Билл? — повторила нянюшка громче. — Она помогла тебе с капканами!
— Помогла! — подтвердил господин Конщавел. — Ха! Не хотел бы я разозлить эту женщину!
— Правильно, так что больше не стреляй ни в кого, кроме Смерти, договорились? А то матушка не будет тебе помогать. — Нянюшка поставила на старый деревянный ящик, служивший столиком у кровати, бутылку. — Твоё зелье, только что сваренное. Где она держит твою боль?
— Прямо тут, над плечом, нянюшка. Там она меня совсем не беспокоит.
Нянюшка прикоснулась к плечу старика и, казалось, на минуту задумалась.
— Такая бело-коричневая загогулина? Вытянутая малость?
— Точно, нянюшка. — Старик потянул пробку из бутылки. — Корчится там, а я знай себе посмеиваюсь.
Он откупорил бутылку, и комната наполнилась запахом яблок.
— Она уже немаленькая, и растёт, — сказала нянюшка Ягг. — Матушка Ветровоск зайдёт вечером и заберёт её.
— Твоя правда, нянюшка. — Старик наполнил свою кружку до краёв.
— Только постарайся уж в неё-то не стрелять. Она от этого только злится.
Когда они выбрались из лачуги Конщавела, снова пошёл снег. Большие пушистые хлопья падали с неба и останавливаться не собирались.
— На сегодня вроде всё, — объявила нянюшка Ягг. — Мне ещё надо повидать кой-кого в Ломте, но это уж завтра, на метле полетим.
— Стрела, которую он выпустил в нас… — начала Тиффани.
— Воображаемая, — улыбнулась нянюшка.
— Но на мгновение она показалась настоящей!
— Ты не поверишь, что Эсме Ветровоск может навоображать!
— Например, капканы для Смерти?
— О да. Что ж, зато у старика не гаснет воля к жизни. Он уже на пути к Двери, бедняга. Хорошо хоть Эсме заботится, чтобы он не страдал от боли.
— И поэтому боль парит у него над плечом? — спросила Тиффани.
— Ага. Эсме её туда пристроила, так что старику совсем не больно, — сказала нянюшка.
Снег скрипел у них под ногами.
— Я и не знала, что вы так можете! — воскликнула Тиффани.
— Я могу так только с малой болью, зубной там или вроде того. А вот Эсме в этом деле нет равных.
Как припрёт, любая ведьма забывает свою гордость и зовёт матушку на помощь. Она, видишь ли, здорово в людях понимает. Но вот ведь странно, при этом их совсем не любит.