По всему бревну сидели Фигли и радостно предвкушали приключение. Конечно, им грозил верный Смерть, зато — и это важно! — не грозило никакого чистописания.
— А ведь никому ещё не удавалось спуститься по водопаду и выжить, чтобы рассказать об этом, — заметила нянюшка Ягг.
— Паркинсон спустился, — сказала матушка Ветровоск. — Помнишь? Три года назад.
— Ну, он, конечно, остался жив, да только с тех пор жуть как заикается, — сказала нянюшка.
— Зато он книжку написал, — напомнила матушка. — Называется «Как я падал с водопада». Очень познавательная.
— Да, но рассказать-то всё равно никто ничего такого не смог, — стояла на своём нянюшка. — А я рассказы имела в виду, не писанину всякую.
— Дык мы ж лехки, как пёрыхи, — вмешался Явор Заядло. — А ветрюга килт раздувнёт и не даст нам быр-быро пасть.
— Занятное выйдет зрелище, — заметила нянюшка.
— Все готовски? — окликнул своих Явор Заядло. — Ну лады. Будь доброва, отвязай верёвку, хозяйка Ягг.
Нянюшка распустила узел и оттолкнула бревно ногой. Оно отплыло от камня, и его подхватило течение.
— Лодка моя лодочка? — предложил Туп Вулли*.
— Про чтой-то ты? — не понял Явор Заядло.
Бревно стало набирать скорость.
— Ну, чего б нам не спевануть дружно эту пестню?
Стены ущелья быстро смыкались вокруг них.
— Лады, — согласился Большой Человек. — Недурственная водоплавственная пестня. Токо держай своего сыру подале от меня, Вулли. Мне не ндра, как он на меня зырит.
— У него и глазьев-то нету, Явор! — робко возразил Вулли, прижимая к себе Горация.
— Во-во. Эт’ мне и не ндра, — поморщился Большой Человек.
— Гораций не хочевал тебя жратс, Явор! — заступился Вулли. — И совсем чистовым тебя вышплюнул!
— А почём ты бум-бум, как его звать? — спросил Явор, когда белые от пены волны стали захлёстывать бревно.
— Он самый мне сказанул, Явор.
— Нды? — Явор Заядло пожал плечами. — Ну лады. С сыром не пошпоришь.
На речных волнах покачивались льдины. Нянюшка Ягг указала на них:
— Из-за этого снега ледяные реки снова тронулись.
— Знаю, — сказала матушка Ветровоск.
— Надеюсь, сказкам можно доверять, Эсме.
— Это очень древние сказки. Они живут собственной жизнью. Только и ждут, чтобы снова стать былью. История о том, как Лето спасают из-под земли, — очень старая история, — ответила матушка Ветровоск.
— Но Зимовей нашу девочку в покое не оставит. За ней увяжется.
Матушка смотрела, как бревно с Фиглями несётся по стремнине.
— Да, увяжется. И знаешь… мне его даже немного жаль.
Фигли плыли домой. Из них только Билли Мордаст мог похвастаться, что ему медведь на ухо не наступал, но это было неважно, поскольку пикеты всё равно пели каждый на свой лад, в своём темпе и даже свои слова. Вскоре между ними стали вспыхивать небольшие потасовки, как бывало всегда, когда Фигли веселились от души, и потому песня, эхом отдававшаяся от скал, пока бревно неслось к водопаду, звучала примерно так: