– Все, что осталось от моего наследства, переходит к тебе. И даже если Харви оставил завещание, в чем я очень сомневаюсь, оно никогда не будет представлено в суде.
Теперь о другой части моего наследства. Завещания теряются, их крадут, подделывают и признают недействительными. Мое эксцентричное поведение могло быть использовано, чтобы объявить меня сумасшедшим. Но уверяю тебя, я был в своем уме, когда составлял завещание. Причем настолько, что перевел в наличные пять тысяч долларов и собирался сообщить тебе, Уильям, где они находятся. Но не успел… Ты мог лишиться и этих денег, но, к счастью, они сохранились и лежат там, где я их спрятал. Их, как и завещание, скрыл мой парик. Однако они находятся не под ним, а за ним. За тем самым париком, написанным кистью, который сейчас у вас перед глазами.
Последовала новая пауза. На этот раз тихо ахнул Шоу. Голос продолжал:
– Как же ты не похож на брата, Уильям! Харви не стал бы ждать ни минуты. Он бы бросился к портрету, сорвал его со стены и растоптал, как некогда растоптал того, кто на нем изображен!
Хочу упомянуть еще одно действующее лицо. Это Чарльз Шоу. Три человека, которых уже нет в живых, сговорились меня убить. Был ли Шоу четвертым убийцей или всего лишь невольным пособником? Сумела ли его сестра, отравившая меня физически, одурманить его сознание, как она сделала это со своим мужем? Если это так и вина Шоу заключается лишь в позорной слабости, малодушии, то не заслуживает ли он прощения, тем более сейчас, когда источник дурного влияния устранен? Может ли такой человек загладить свою вину честной службой?
Если, Уильям, ты сочтешь его виновным, пусть он понесет наказание. В противном случае не стоит предавать огласке мое убийство. Один из убийц умер естественной смертью. Двое других были убиты: Харви погиб от руки Марты Уик, а сама Марта – от руки Провидения. А оно никогда не ошибается, и мы должны принять это… Прощай, Уильям… С Рождеством!
Лицо Джона Стрейнджа скрыла темнота. Молтби зажег лампу и поднял свой бокал.
Глава XXVI
Официальная версия
– Черт, ну и утречко выдалось после Рождества! – воскликнул инспектор полиции, отбрасывая блокнот. – Четыре убийства за двенадцать часов! Похоже, я заслужил свой кусочек индейки.
– Три убийства, если быть точным, – возразил сержант. – Если бы я не столкнул его в овраг, он бы точно всадил в меня нож.
– Ладно, тогда вы избежите виселицы, – усмехнулся инспектор. – Но я бы предпочел, чтобы он остался жив. Вот уж по ком веревка плачет!
– Зато мы избавились от кучи хлопот, – улыбнулся в ответ сержант.