– Я забыла платок! – воскликнула Энн, остановившись. – Ступайте, Гарольд, я вас догоню.
– Конечно, у каждого писателя свой метод, – продолжала разглагольствовать Эдит Фермой-Джонс. Впоследствии, в воспоминаниях Джона, ее голос звучал как капризный аккомпанемент к зловещей мелодии. – Например, Эдгар Уоллес пользовался диктофоном. Он умудрялся сочинить роман за один выходной. У Брета Гарта уходило целое утро на одну запятую и день на то, чтобы убрать ее. То есть у Оскара Уайльда. Агата Кристи…
Энн убежала. Тейверли обернулся и проводил ее взглядом.
– Мой собственный метод оригинален. Хотите послушать? Прежде чем начать – еще до того, как взяться за перо – никаких пишущих машинок! – я долго прогуливаюсь…
В кадре появился Чейтер, вынимавший руку из заднего кармана брюк.
– Я думал, что буду последним, – произнес он, – но на лестнице столкнулся с Энн.
– С Энн? – пробормотал Тейверли.
– Прошу прощения, я забыл про «достопочтенную», – оговорился Чейтер. – Не видели мою жену? – И вышел из кадра.
– Мистер Фосс, как я уже говорила, сначала я должна познакомиться со своими персонажами. Мне надо знать, как они будут реагировать. А уж потом…
Она вдруг замолчала. К двери подошел Тейверли. У Джона появилось странное чувство, что его фигура на экране стала объемной. Даром это не прошло: Эдит Фермой-Джонс наконец-то опомнилась и завершила свой монолог.
– Мистер Тейверли! – воскликнула она. – Нам уже пора?
– Автомобилисты готовы к отъезду, – ответил он. – Вам лучше поспешить.
– Неужели? Почему никто меня не позвал? Все, мистер Фосс, я лечу! Мы продолжим нашу интересную беседу позднее.
Когда она исчезла, Джон пробормотал:
– Надеюсь, вы не позволите себе излишне немилосердных мыслей, Тейверли, но я благодарю Бога за ваше вмешательство.
– Она учила вас писать роман? – улыбнулся тот. – Это бывает утомительно.
– И еще: благослови вас Бог за то, что не спрашиваете о моем самочувствии!
– Да, это тоже надоедает. Кстати, как вы?
– Стыдитесь! Я и так чуть не сошел с ума.
Тейверли посмотрел на часы.
– Уже почти половина одиннадцатого, – сообщил он. – Мне пора.
– Вы ждете Энн? – спросил Джон. – Или мне, как Чейтеру, нельзя забывать про «достопочтенную»?
Тейверли приподнял брови и расхохотался:
– У вас зоркий глаз и тонкий слух! Действительно, наблюдателю видна почти вся игра. – Он резко обернулся. – А вот и Энн – без «достопочтенной».
Джон чуть не разинул рот от удивления. Это была совсем не та Энн, какую он видел пару минут назад. И не Энн прошлого вечера. Это была новая Энн – взволнованная, искрящаяся, неистово веселая, беспричинно хохочущая.