— Что это за жара, Господи? — Произнес мужчина лет сорока, нанося удар киркой по скале.
Паутина из трещин разошлась по камню, после чего несколько кусков отвалились. В одном из них был самородок металла серого цвета.
— Хорошая работа, раб. — Произнес человек в военной форме. Он затянулся дымом от своей сигары, после чего поднял самородок. — Эх, антиформий. Вы трудитесь ради этого великолепного металла.
На все это смотрели двое парней, лет двадцати пяти на вид. На голове обоих была намотана ткань, хоть как-то скрывающая от знойного Солнца. Следует отметить, что на этой каторге трудились в основном бывшие военные, поэтому почти все были в военной форме. Один из парней продолжал лупить по скале киркой. Пот ручьями лился по его лбу, заливая голубые глаза.
— Только не лезь в глаза руками, а? Мне уже надоело тебе их промывать. — Вздохнул другой парень, так же «избивая» скалу киркой.
— Мы пашем на этих придурков уже чертову тучу времени. И все ради антиформия. Из-за этого металла идет третья мировая. Господи. Неужели иранцы такие придурки, что предпочли не продавать этот ресурс? Он же стоит бешеных денег. Скажи мне, почему ваше правительство не захотело продавать его? — Голубоглазый поправил белую повязку на лице, после чего достал из кармана пачку сигарет.
Запихнув одну в рот, он поджег ее и затянулся. Вскоре стало неудобно и он снял повязку с лица, оставив ее только на голове. Это был уже довольно-таки заросший растительностью на лице мужчина. Волосы у него были светлыми с черными корнями, а яркие голубые глаза так и сияли, однако в них была какая-то глубокая печаль.
— Знаешь, Конор. Я не знаю целей и интересов своего правительства. Ты сам сказал, они придурки. — Пожал плечами другой мужчина.
Он был не так крепко сложен, как Конор, был чуть поменьше в объемах. Не то, чтобы накаченый, но и не щуплый. Радужка его глаз была ярко-фиолетовой, словно светилась. Такой цвет глаз являлся и является самым редким на Земле, поэтому этот парень был, как минимум, необычным.
Конор кивнул, продолжая дымить. Весь дым он выдыхал в сторону, чтобы его товарищ не дышал всякой вредной ересью.
— Этот мир крайне несправедлив, Имир. Мы горбатимся на каторге, куда ссылают военных, которые сделали что-то, что не понравилось правительству. Ну, еще сюда отправляют террористов, как ты. Не задумывался над этим? — Спросил Конор, выкидывая окурок.