- Приятный молодой человек. Он прекрасный управленец и стратег во всем, за что бы ни взялся, но, со слов его друзей, вообще далек от… специфики подобного бизнеса. Очень тяжело переживает смерть отца, пытается забыться в развлечениях в дружеской компании. Про наследство говорит неохотно, словно стесняется подобного рода деятельности. Именно поэтому не появился там ни разу, несмотря на попытки Кравицкой приобщить к общему делу. Очень любит свою сестру, настолько, что разрывается между возможностью забыться на тусовках и провести с ней время. Признает авторитет матери, но вот как раз сегодня Валерия Полякова улетела на очередную выставку своего супруга. Два дня минимум ее не будет в городе.
- Лучше не придумаешь. – Лишенный смысла, больше показательный взгляд на циферблат платиновых «Филипп Патек». – Я тебя попрошу позвонить ему прямо сейчас и заставить приехать ко мне на встречу. В 11 часов в «Метрополе». И проследи, чтобы он не кинулся просить совета у своей юной мачехи.
- С этим проблем не возникнет. Кравицкая последние дни не покидает клуба едва ли не до полуночи. Вникает в дела.
- Надо же. Какая ответственная бизнес-леди, - я не могу удержаться от ехидного замечания. Оставляю Стаховского за столом и отхожу к бару, чтобы налить себе очередную небольшую порцию виски. За окном все тот же дождь, разводы по стеклу, преломляющие световые блики огней ночного города в причудливые изломы. Подношу ладонь к холодному стеклу, где тает мое отражение, размываясь потоками воды. Такими же прозрачными и чистыми, немилосердно искренними, как и твои слезы на трибуне, Юля. Те самые, которые я был бы безумно рад назвать актерской игрой. Напрасно я искал ее признаки в твоих дрожащих губах, сбившемся дыхании и севшем голосе. Зря я пытался убедить себя в этом, запутавшись в обманчиво дружелюбных сетях самообмана с завышенной уверенностью, что ты не могла ничего испытывать к Анубису, кроме, пожалуй, благодарности и расчетливой жажды финансового благополучия вместе с положением в обществе. Мне ведь достаточно было на время ослабить собственное защитное поле и подключиться к твоему пульсирующему сердечку своими ментальными рецепторами – я делал это прежде всего для того, чтобы найти подтверждение комфортным для меня самого умозаключениям. Может, отчасти еще и для того, чтобы почувствовать твой вероятный отклик, ощутить ускорение пульса и сладость подзабытых воспоминаний, которые должны были непременно атаковать тебя при нашей первой встрече спустя годы. Мне до безумия хотелось поверить в то, что я найду в потаенных уголках твоей души то, что меня остановит от нового шага, который сможет оказаться роковым для обоих. Меня не пугали эти последствия, я перестал их бояться, наверное, с той самой ночи, которая отняла тебя у меня. Да сама вселенная, та самая, в которую ты ныряла вместе со мной, теряя себя в ласковых волнах накрывающего сабспейса, сейчас благосклонно улыбалась, открывая свои объятия, подталкивая к воссоединению! Протяни руку, сделай шаг навстречу – нам бы не смог помешать никто и ничто. Почему, какого черта, по прошествии почти восьми лет я был уверен, что ты угасала в своем браке по расчету, вспоминая наше лето, жалея о своем опрометчивом поступке, призывая меня буквально каждую ночь в объятиях Александра? Почему мне так хотелось в это поверить? Почему я получил надежду свыше – только для того, чтобы ее у меня так грубо отняли при первом же столкновении лицом к лицу?