сгреб его за шиворот и приставил нож к горлу:
– Не дыши, – велел я на английском, а потом уточнил: – Ты же меня понимаешь?
– Да, – прошипел он.
– Сколько ваших осталось на площади?
– Трое.
Судя по голосу, товарищ пребывал на грани обморока.
– Командир где?
– Дома обыскивает.
– Хорошо. Наморщи мозг и скажи: кто из твоих подельников дальше всех стоит от нас? Ты понял, о чем я говорю?
– Да. Дальше всех стоит Ахерн.
– Кто? – не понял я.
– Ахерн, – промямлил пленник.
– Ну, зови своего Ахерна, – чуть улыбнулся я.
Одутловатый прокашлялся и крикнул:
– Ахерн!
Тишина.
– Еще раз, – велел я.
– Ахерн!!
На этот раз отозвались.
– Позови его сюда. Но учти, я понимаю по-ирландски.
– Ахерн, иди сюда, – перевел мне Полоз слова пленного.
– Чего я там не видел? – донеслось в площади.
– Иди, иди, – настаивал одутловатый.
– Ну, если ты меня просто так дернул… – проорал Ахерн. Ну, и имена у ирландцев…
– Умница, – похвалил я одутловатого, рубанул его по шее и осторожно, чтобы не шуметь, уложил и стены.
– И какого хрена тебе нужно? – перевел мне Полоз слова следующей жертвы, появившейся из-за угла. Та же беспечность, что и у первого: Калаш висит на пузе, настроение самое распрекрасное, гражданин курит и пованивает вискарем.
Он повернул за угол, получил несовместимую с жизнью травму в виде перелома гортани и был уложен рядом с первым. Через две минуты, когда душа Ахерна отделилась от тела, я привел в чувство первого. Нажал над бровями на две точки, и он начал ворочаться. Еще через минуту он затравленно смотрел на меня, периодически бросая взгляд на мертвого Ахерна.
– Продолжаем разговор. Зови двух оставшихся. Крикнешь им только то, что я велю. Понял?
Пленник энергично закивал.
– Ты крикнешь: парни, идите сюда, вы тоже должны это видеть. Понял?!
Очередное энергичное кивание.
– Прокашляйся и начинай.
Одутловатый крикнул.
– Что там у вас? – перевел Полоз заинтересованный ответ подельников пленного.
– Посмотрите сами, – шепчу я.
– Сами посмотрите, – кричит пленный.
– Они идут тем же путем, – сообщил Полоз, и я снова бью пленного по шее. Подхожу к углу. Слышу, как топают два будущих покойника. Топают с убийственной беспечностью. Курят и воняют. Приятно иметь дело с непрофессионалами. Приятно, но скучновато. И вот, они повернули за угол. Один за другим. Бросок к первому, прижимаюсь к нему, как к родному, и ножом наношу удар в горло замыкающему, если так можно сказать про колонну из двух человек. Замыкающий еще не начал оседать, а я обратным движением рассекаю горло первому. Оба лежат и дергаются. Даже не хрипят, что радует. Пока два джентльмена конвульсируют, разоружаю одутловатого и связываю его руки за спиной. Потом беру Калаш жертвы номер два. Хорошую машинку придумал Михаил Тимофеевич, за что низкий ему поклон. После войны, даст Бог, большой венок принесу к его памятнику. Даже раздолбайское отношение к автомату со стороны покойного владельца не смогло испортить аппарат. Вытащил все магазины к Калашу и пошел «будить» пленного номер «раз».