Оно всемогуще, когда рвется вперед, увлекая корабли и самолеты, людей и мосты. Оно беспокойно, когда проносится мимо.
Оно слабо и беспомощно, когда надо залечивать раны. Есть особая зависимость между временем и болью: чем больше времени проходит — тем тише боль. Тихая боль исчезает медленно-медленно, как ползущая в гору улитка.
«Дневник уходящего лета» был написан, когда только-только утихла первая боль.
Потом память вычленила несколько отдельных временных кусков, отличных по своей тональности. За ними и последует наше повествование.
12-17 августа 2000 года. Дни надежды.
18-22 августа 2000 года. Дни бессильной ярости. Словно все поняли, какую непомерно высокую цену заплатили их мужья, сыновья и любимые. И примириться с этим не могли.
22 августа 2000 года прибудет недавно избранный Президент страны. Это событие разделит историю «Курска» надвое.
23-24 августа 2000 года. Дни вселенской скорби. С «Клавдии Еланской» вместе с венками уплывут слова прощания.
25 августа-20 сентября 2000 года. Время утихающей боли. Поминальным днем заканчивается «Дневник».
Хронограф времени жил в другом измерении.
День вмещал в себя столько событий и столько людей. Кто их мерил? Уходя от пожара, — не считаешь шагов!
За три недели кроссовки состарились на целую жизнь. Когда у них лопнула подошва — я заметила: на сопках появились рыжие пятна осени. Любимое время года навсегда слилось с трагедией.
Когда же исчезло солнце? Откуда пришли перезрелые туманы? Почему вокруг сопок кружатся сизые тени?
Неужели все это произошло со мной, с нами?
Жизнь не может быть такой, как в подводной лодке. Она должна быть другой. И поэтому я должна рассказать обо всем, что видела, знаю и помню.
12 августа.
Вечером поползли первые осторожные слухи.
13 августа.
Видяево погрузилось в тревожную муть ожидания. Ночью не спали. Вспоминали, кто из знакомых сейчас в тесном плену подлодки.
Маленький затерянный гарнизон. Каким беззащитным казался он перед бедой…На самом краю земли. Дальше ничего нет. Только холодный свинец Баренца.