«Гена в отличие от Вити рос другим: живым, подвижным, неусидчивым, вспыльчивым, — пишет Татьяна Петровна. — Спортом увлекался, благо, раньше в школе были секции, какие хочешь, а ростом и здоровьем Бог его не обидел. Играл за школу в хоккей, футбол, волейбол, баскетбол. Дружил с ребятами старше себя, музыкой интересовался, тогда у нас уже был магнитофон «Днепр». Фотографией, довольно серьезно, закроется в кладовке — перезаряжает фотоаппарат «Смена», в ванной была фотолаборатория. Короче, нормальный парень рос — увлечения, рыбалка, улица. Учиться было некогда».
Геннадий Лячин учился неровно: выручали память, внимательность. Послушает на уроке, ответит. А потом появилась у Гены мечта — он хотел учиться в Ленинграде. Тогда он и взялся за уроки не понарошку, а всерьез и стал хорошо учиться.
Отношения между детьми были очень теплыми, но Виктор уехал учиться, когда Танюшка была во втором классе, а Гена — в шестом.
«Потому все мои детские воспоминания связаны с Геной, — пишет Татьяна. — В школу водил, косы заплетал, задачки решал, с улицы загонял домой, жалел и не спал ночами, если у меня болел зуб — все это Гена! Когда меня спрашивают о нем, я всегда отвечаю, что это был настоящий старший брат!»
Геннадий покинул дом после школы, и сестра с братьями стали встречаться только во время коротких каникул. «Приедет такой большой и мягкий, «сгребет» тебя в охапку, приподнимет и ласково поцелует». Обязательно всем подарки привозил. Посидит молча, осмотрится, чего нет, что разбилось — и по магазинам. Приходит нагруженный покупками.
«Вы знаете, он ведь умел абсолютно все, — пишет Татьяна. — Бывают же такие мужчины! Шить — пожалуйста! Девчонкам — юбки, деду — штаны. Варить, стирать — запросто. Наклеить обои, покрасить — мигом. Ну а что касается мужской работы — здесь даже говорить ничего не надо: глаз у него хозяйский был». В училище — он был старшиной — его рота заметно отличалась: форма подогнана тютелька-в тютельку.
Она рассказывает, как была удивлена, когда приехала на Север и увидела, что Гена в курсе всех домашних дел, хотя дома-то редко бывает. Он без всяких напоминаний заглянул в холодильник и купил продукты, каких не хватало, потом собрал детские вещи и постирал. Он был очень аккуратен и требователен к другим в этом вопросе.
«А какое трепетное у него было отношение к женщине: жене, сестре, теще, дочери!» Он вообще любил людей. Когда приезжал в отпуск, соседка по дому говорила: Вон идет мой красавчик!»
«Гена — это часть меня, — пишет Татьяна Карпова. — Я всегда знала, что у меня есть родной, дорогой человек, будь он рядом или далеко. Это те широкие сильные плечи, на которые я могу опереться. Когда умерла мама, я шептала ему, что мне страшно. Когда я осталась одна с маленькой дочкой — он снова был рядом. И все души не чаяли в нем. Его нет. А жизнь продолжается… Какой ужас! Да, вы правы: столько слез не бывает на свете!»