— Все эти ребята по минному полю ходят, — сказал тогда Роман Дмитриевич. — Потому что береговой структуры по сути нет. Обеспечение благополучно забыто, поэтому служба связана с большим нервным напряжением.
Он понимал это больше, чем другие. Тем не менее, Роман Дмитриевич на встрече с Президентом страны, как истинный моряк, встал на защиту военного руководств и лично Главкома, внеся конструктивные нотки в обвинительный тон собрания. Он сказал, что в нашей стране пора вспомнить о бедственном положении подводной базы, что современный корабль с компьютерным обеспечением нельзя ремонтировать, как старый трактор.
— Я гордился тем, что Дима так много знал, — сказал тогда Роман Дмитриевич. — Каких специалистов потеряла страна!
В те дни уже было получено свидетельство о смерти сына. Трагическое известие о том, что ребята были живы некоторое время, пришло позднее.
— Меня утешает только то, что он испытал любовь, — продолжает Роман Дмитриевич. — Он был такой окрыленный, стихи писать начал.
Дима женился как раз накануне, весной, они прожили с Ольгой чуть более трех недель. С невестой Диму познакомила мама — девушка была учителем биологии в той же школе, где она работала. Пока мы беседуем, Ирина Иннокентьевна то подходит, то уходит. Она не сказала ни слова, но внимательно слушала, когда присаживалась рядом.
Сколько раз отец предлагал Диме остаться на берегу — такая возможность была — а он заладил «плавать, да плавать!» Он считал, что должен получить много практических знаний прежде, чем взяться за теоретическую работу, это был профессионал высокого класса. И пусть Дима никогда не говорил, что должен же кто-то Родину защищать, он думал именно так.
— В каждый свой отпуск он приходил в школу, — рассказывала преподаватель школы Наталья Дмитриевна. — Я его спрашивала: «Но ведь вам же не платят. Может, найдешь себя в гражданской жизни?» Он отвечал: «Служить сейчас очень трудно. Но это — мое!»
Через год после тех событий я брала интервью у Романа Дмитриевича.
Может быть, многое из того, о чем мы тогда говорили, теперь уже не столь важно — выбираю «нетленку».
— Сейчас много говорят о столкновении с иностранной субмариной? Эта версия может соответствовать действительности?
— Столкновение нельзя рассматривать в качестве сколько-нибудь серьезной, — сказал Колесников. — Однажды на подводной лодке, где я служил, произошло столкновение с американской подлодкой. Когда мы вернулись на базу — весь нос был разворочен, как яйцо всмятку. Но с лодкой ничего не произошло, мы даже не почувствовали удара. И это не частный случай — практика показывает, что для лодки такого класса, как «Курск» не страшны ни столкновения, ни выстрелы, настолько велик запас ее прочности. Чтобы погубить субмарину такого класса необходима эквивалентная сила.