Во всем этом торжественном великолепии, тем не менее, если присмотреться, был какой-то мальчишеский бардак. На столе в беспорядке были расставлены оловянные солдатики, словно бы на середине заброшена была какая-то игра.
На полу валялись листы бумаги, исписанные чьим-то нервным почерком, я не решилась читать содержимое. Сцепив руки в замок, чтобы не показывать, как они дрожат, я уставилась в пол. Сначала я думала, что в кабинете никого нет, а затем услышала голос Себастьяна Зауэра.
— Фройляйн Байер, я полагаю? — спросил он. Отчего-то я поняла, что Себастьян лишь передает слова. Он стоял у окна, сперва я даже его не заметила. Обернувшись ко мне, он улыбнулся. Его прекрасное лицо мученика и героя любовника было озарено мягким светом. Он показался мне неземным существом.
— Да, — ответила я, чувствуя, что краснею. Отчего-то мне вовсе не хотелось терять сознание, я даже бояться перестала, настолько всесильна была его красота. Словно волшебство. Я смотрела на него, как загипнотизированная.
— Вы понимаете, почему вы здесь? — спросил Себастьян. Я следила за его губами, мне казалось, что я залпом выпила бокал вина — сердце приятно затрепыхалось, по телу разлилось тепло.
— Нет, — ответила я искренне. — Понятия не имею. Мне страшно.
Казалось, нет смысла скрывать от него ничего — такие глаза должны смотреть прямо в душу.
— Что ж, тогда дам себе труд объяснить вам. Вы помните юношу по имени Отто Брандт?
Я едва не выругалась.
— Да, — прошептала я. — Помню.
— Это хорошо. Ваш куратор, герр Вольф, пробовал самостоятельно решить проблему, однако у него не вышло.
Интересно, подумала я, увижу ли я Карла еще хоть раз в жизни? Я бы не расстроилась, нет, просто эта фраза, брошенная вскользь, испугала меня своей незначимостью, словно бы кениг (а вместе с ним и Себастьян) говорили о поломке какой-то вещи.
— Это дело перешло под мой личный контроль, и я, прежде, чем отдать необходимые распоряжения, хотел бы выяснить кое-что. Вы и ваши коллеги, фройляйн Байер, ближайшие люди в окружении герра Брандта. Это забавно, но родственников, друзей или хоть сколь-нибудь значимых знакомых этого интереснейшего молодого человека найти не удалось.
Голос Себастьяна казался мне музыкой, еще чуть-чуть, и я могла бы начать покачиваться в такт. Кениг был многословный, и речь его была излишне вычурной, что хорошо сочеталось с голосом Себастьяна, как текст и музыка песни.
— Поэтому, если вы не против, я хотел бы узнать все возможное от вас и ваших подруг.
— Почему они не здесь, мой кениг?
— Фройляйн Байер, ваше дело не занять меня беседой, а ответить на вопросы, которые я задаю вам.