Вместе с остальными князьями он отправил в изгнание Варданидзе и Джакели, когда-то приезжавших приглашать его на царство, и на некоторое время очистил столицу от смутянов. Его крутая расправа с князьями произвела раскол в иверском обществе. В столице началось сильное волнение. Царь жил и правил самостоятельно, ни с кем не считаясь, издавал приказы, неуклонно следил за их выполнением и жестоко наказывал тех, кто не подчинялся его распоряжениям. Суровая жизнь Юрия, подходящая больше для затворника, чем для царя обширного и богатого царства, вызвала большие нарекания среди придворных, привыкших к пышной и привольной жизни.
Изысканное иверское общество больше всего было раздражено отказом царя от пиршеств и развлечений, пренебрежением к придворному этикету и особенно теми странностями в его образе жизни, которые противоречили их понятиям о чести и достоинстве государя. Нелюдимость Юрия, его отдаленность от придворного круга, мрачная внешность породили в обществе смутное недовольство, подхваченное его врагами и искусно обращенное ими в оружие против царя. Постепенно повсюду расползались темные слухи о тайном распутстве царя, затем эти слухи выросли в зловещую клевету, которой суждено было сыграть роковую роль в жизни Юрия. Втихомолку из всех областей неслышно, неприметно появились изгнанные князья и, пылая местью, неустанно плели паутину злых измышлений вокруг царя, бесчестили его имя, сея соблазн в народе и создавая беспорядок в государстве.
Осторожный Чиабер зорко следил за всем происходившим в столице, тайно совещался с недовольными и обиженными людьми, тщательно собирал все слухи о поведении Юрия и постепенно пришел к убеждению, что так дальше продолжаться не может: царь, предоставленный самому себе, по мнению Чиабера, мог совершить целый ряд непоправимых ошибок и сильно навредить царице. Но без ее согласия нельзя было освободить страну от непокорного царя, поэтому он осведомил обо всем Русудан и испросил себе свидание у царицы.
Чиабер действовал весьма осмотрительно и дальновидно. Вначале он остановил внимание Тамары на государственных делах, затем, по заведенному правилу, доложил о состоянии войск, положении на границах. Сообщения его были все приятные и радостные, из которых ясно вытекало, что Иверия окрепла и усилилась.
— Ты порадовал меня добрыми вестями, — сказала Тамара, выслушав его доклад. — Вижу, что ты приложил много сил к водворению порядка и мира в государстве.
Наступило продолжительное молчание. Пасмурный вид Чиабера, однако, совсем не соответствовал его приятному донесению и обнаруживал, что он отнюдь не радовался достигнутым успехам в управлении страной. Было видно, что у него на сердце лежала какая-то тяжелая забота, он хотел поведать о ней царице, но не решался.