Рука, которой я ударил в стену, все еще саднила. В ванной комнате, в ящике под полотенцами, я нашел аптечку и кое-как сделал перевязку.
Она вернется, я в этом уверен. Она все поняла, я прочитал это на ее лице. Она вернется — и мы покончим с этим делом.
Зазвонил городской телефон, я вздрогнул. Чуть не выдернул штекер из розетки, слышать эти звонки было невыносимо, когда я зашел в гостиную. Но я взял себя в руки.
— Петерсен слушает.
— Говорит Гримм. — Я чуть не поперхнулся. А тот продолжал: — Ваш мобильный телефон выключен. Вот я и решил…
— Да-да, нет проблем… — выдавил я.
Голос мой вдруг зазвучал сипло. И дрожь в руках вернулась. Если уж он звонит в столь позднее время, то, значит, дело важное.
— Я позаботился о том, чтобы выполнить вашу просьбу, и вот… — сообщил Гримм.
— Послушайте, — перебил я, — прежде чем вы дадите пояснения, у меня вопрос: вы уверены в том, что говорите?
— Абсолютно, — подтвердил он. — Оказалось, это проще, чем я думал.
— Тогда ладно, — сказал я. — Слушаю вас.
Он говорил, а я слушал. Застыв на месте, даже как будто окаменев. Когда он замолк, я сказал:
— О’кей. Спасибо, что вы мне это сообщили.
И тут повисло молчание.
— Есть и еще кое-что, — прервал молчание Гримм.
И произнес слова, которые полностью перевернули для меня мир.
Шум машин на улице, где несмотря на поздний час движение было весьма оживленным, где еще и дамочка за рулем кабриолета устроила настоящий концерт, гудя на все лады автобусу-«фольксвагену», остановившемуся во втором ряду и перекрывшему движение, — шум на улице, казалось, вдруг усилился. Прижимая мобильник к уху, я быстрым шагом свернула в первый попавшийся переулок, подальше от проезжей части. Оказалось, оживление царит и там, но я хотя бы могла расслышать то, что говорил Мирко.
— Извини, пожалуйста, — крикнула я в трубку. — Что ты сказал? Можешь повторить? Тут очень шумно.
Мирко выругался.
— Я сказал, что я вообще-то не такой. Что я вообще-то не особенно ревнивый. И уж точно я не рвусь отомстить, — говорил он. — Честное слово, спроси у кого угодно.
— Знаю, знаю, — ответила я. — Конечно, я это знаю.
Я прислонилась спиной к кирпичной стене дома, у которого стояла с телефоном, там в подвале размещалась прачечная. Молодые и красивые люди шли мимо меня, устремляясь в модные бары или клубы, для меня такие уже лет десять, не меньше, никакого интереса не представляют. Вот парочка, идут рука об руку, переходят на другую сторону улицы, где в полудреме сидит какой-то попрошайка, выставив на тротуар старую и драную шляпу, одной рукой почесывая своего шелудивого пса.