Всемирный следопыт, 1927 № 07 (Грей, Лебедев) - страница 60

— Ну, а как вы не обожглись кипятком?

— Кипятка вовсе не было. Когда вода была поставлена на огонь, я бросил в нее щепотку соды с виннокаменной кислотой… Отсюда эти пузырьки воздуха, шипение и пары, которые создали иллюзию кипящей воды. А раскаленная железная палка, которую я брал в руки, была вовсе не железная… Это — стеклянная трубка, выкрашенная под цвет железа, внутри ее находятся электрические лампочки, как в карманном фонарике.

— Еще один вопрос, — сказал Треву— и мое любопытство будет удовлетворено до конца.

— Вас интересует фокус с яйцом?

— Да.

— Это кропотливая процедура… Моя кастрюля — с двойным дном. На нижнее дно проваливаются все разбитые яйца. На один момент, если вы заметили, я прикрыл кастрюлю покрывалом и в этот момент вынул из-под стола уже готовое гигантское яйцо и положил его в кастрюлю.

— А как же вы сделали это яйцо?

— Я взял бычачий пузырь, наполнил его одними желтками и, туго завязавши отверстие, опустил в кипяток, затем осторожно разрезал пузырь и вынул круто сваренный желток. Потом я взял крепкую шелковую нить, привязал ее к толстой булавке и эту булавку загнал внутрь желтка. И, наконец, я взял еще один бычачий пузырь по размеру больше первого, вылил туда белки, осторожно опустил туда сваренный желток, подвесив его так, чтобы он был как раз посередине этого пузыря, и снова опустил в кипяток.

— Да, вы — великий волшебник! — воскликнул восхищенный Треву.

- Я отдал всю свою жизнь искусству фокусов, — самодовольно ответил Гудэн…

ОХОТИЧЬИ РАССКАЗЫ

Рассказ С. Бакланова

Там, где Кубанская степь зелеными, бархатными берегами упирается я Азовские лиманы, там, точно пушистая щетина, колышется камыш. Стеной опоясал он зеркало вод, стоит неприступной крепостью. Скоси его, сожги его — опять он встанет: выпрет из илистого дна, опять будет колыхаться пушистой щетиной.

Камыш… Приют, излюбленный водяной пернатой ратью, милое убежище для всевозможных представителей гусиных, утиных и прочих пород.

Казачата прилиманных станиц — большие безобразники. Идут они по весне с корзинками — извольте-ка радоваться! — гусиные и утиные яйца собирать. Довольны бывают эти истребители птичьего потомства, если им удастся нагрузить корзины доверху; много в станицах любителей «дикой яичницы» и среди взрослых казаков.

Случилось заехать под конец августа в станицу Гривенскую — она в десяти километрах от лимана — одному москвичу. Наслышан он был, что около Гривенской прекрасная охота, и потому захватил ружье и собаку. Приехал, стал расспрашивать местных жителей, — и только от одних рассказов у москвича волосы зашевелились на голове. Пошел он, чуть свет, к лиману. В низине, шагах в пятистах, собака наткнулась на выводок бекасов, затем на другой. Пошла потеха— начал москвич палить так, что пробудившиеся гривенцы забеспокоились: