– Я взрослая, потому что у нас разные мамы. Только папа один на двоих.
Мальчик насупился, обдумывая услышанное.
– Хорошо. Я поделюсь своим папой.
Сабрина тихо посмеялась с некой долей горечи. Чистое обожание, с которым малыш говорил об их отце, резало по сердцу острым лезвием. Когда-то и она так восхищалась своим родителем, пока не увидела его истинную суть. Девушка надеялась, что ее брату повезет больше, и он не познает такого глубокого разочарования.
– Кх, спасибо конечно, но так как я уже взрослая, то мне не нужен больше папа.
«Особенно такой», – мысленно добавила про себя Сабрина.
– Мама и папа нужны всем! – упрямо заявил мальчик.
Девушка улыбнулась, видя чистую любовь к родителям в глазах брата. Ей оставалось только надеяться, что в будущем он не узнает отца с такой стороны, с какой пришлось узнать ей.
– Ладно, а как тебя зовут, умный мальчишка
– Колин Эван Велес! – вздернув подбородок, с гордостью объявил ее брат.
Сабрина хмыкнула. Естественно, что их надменный отец дал сыну свое имя. Таким образом он потешил свое самолюбие. Девушка ощутила укол злости, ведь и здесь любовница обошла ее мать, сделав то, что ей не удавалось – родить мальчика.
– Красивое имя, – она постаралась, чтобы голос ее звучал мягче, не показывая той злости, что бурлила внутри нее.
Ведь ребенок был ни в чем не виноват.
– Колин!!! – громкий крик Аланы заставил мальчугана подпрыгнуть.
Он сжал плечи, втягивая шею, и с опаской посмотрел за спину. Мать, скорее всего, запретила ему заходить к Сабрине, но мальчик, ведомый любопытством, ослушался ее приказа. Вдруг дверь открылась настежь, и женщина гневно уставилась на сына.
– Колин, я что тебе говорила
– Нууу мам, – жалобно протянул он. – Она уже проснулась!
– Колин, иди вниз!
– Нууу пожалуйста!
– Колин!
Мальчик, бросив печальный взгляд на Сабрину, опустил голову и медленно поплелся в коридор. Как только он скрылся из виду, Алана повернулся к девушке.
– Я скажу Эвану, что ты уже проснулась, – недовольство так и читалась в голосе женщины, но она явно сдерживала себя.
Жизнь этой женщины состояла в том, чтобы ублажать мужа. И она будет терпеть Сабрину, сколько потребуется. Но девушка сама не собиралась оставаться надолго в обществе так называемой родни. Они вызывали в ней тошноту и омерзение. Даже эти стены, в которых она выросла, давили на нее. Воспоминания о счастливом детстве горькими призраками летали над ней и смеялись, служа напоминанием того, что все было фальшью. Там, где раньше висели фотографии ее семьи, теперь другие лица. Лишь мужчина тот же. И его лживая улыбка.