— Там колесики по дну привинчены, — всхлипнула я, — гнумская работа.
— Ну, вот мы тем сундуком полстены-то и вышибли, и на нем на двор свалились. Хорошо, только второй этаж, а так бы костей не собрали.
— Да, хорошо, — согласилась я.
Тетя Луша заплакала, размазывая по лицу пожарную копоть:
— Арестуй уж меня, Гелюшка. Не чужие мы люди, лучше уж ты, чем кто другой.
— Он бы вас убил. Понимаете? Если бы не вы, то он. Нет на вас этого греха.
— Так еще есть, — шмыгнула носом хозяйка. — Помнишь, ко мне давеча господинчик сальный заходил, вы еще на лестнице встретились?
— Да. — К чему она ведет, я не понимала.
— Страховщик это, мы бумаги подписывали. Как раз супротив пожарных случаев…
— И что?
— А то, что сама ведь я дом свой пожгла.
— Не думаю, что у вас будут проблемы с получением страховой суммы, — раздалось у нас за спинами.
Как долго стоял там Крестовский? Может, и весь сказ услышать успел. Но голос принадлежал именно ему.
— Если хотите, вам завтра в чародейском приказе оправдательную бумагу выдадут. Евангелина Романовна ее составит, а я подпишу.
— Это мое начальство, — шепнула я женщине.
Та заворковала благодарности, кланяясь чуть не в пояс, хлопотливо заозиралась:
— Так я завтра в присутствие подойду. Спасибочки, ваш бродь. А Гришка-то, Гришка мой где? Нас соседка переночевать сегодня пустит. А ты-то как, Гелечка? С нами пойдешь?
— Я обустройством Евангелины Романовны лично займусь, — пообещал шеф. — В лучшем виде ее разместим, вашу погорелицу.
Тетя Луша возражать не стала, не до того, видно, было. Местные мальчишки уже вовсю орудовали на пепелище, доставая из-под углей уцелевшее столовой серебро.
По всему видно, тушили пожар не только водицей, но и магическим образом, потому и догорело быстро.
— Обожжетесь, ироды! — прикрикнула на них Лукерья Павловна. — Прочь! Не сметь мое имущество присваивать!
Шеф приблизился ко мне, встал очень близко — не обнял, а как бы предложил опереться, и я прислонилась к нему спиной. И почему-то сразу полегчало.
— Да, Попович, — задумчиво протянуло начальство, — натворили мы с вами дел.
— А мы при чем?
— При том, что думать быстрее надо, — непонятно ответил Крестовский и громко проговорил уже не мне: — Оцепить квартал, всех подозрительных личностей под стражу. Зорин с Мамаевым явились?
Я обернулась. Вокруг появлялись люди в полицейских мундирах, раздавались свистки городовых.
— Здесь я, — Иван Иванович держал в руке какую-то рогульку, навроде раздвоенной куриной косточки.
— Посмотри там, — велел Крестовский. — Либо труп в развалинах, либо не совсем труп. Хозяйка его кочергой пришибла.