Сначала хотелось только вырваться из невидимой темницы, а ныне… Ничего уже не хочется капитану Ван-Страатену, лишь покоя, лишь забвения. В теплой земле или в холодной пучине. Забыться, уснуть вечным сном. Неужели не искупил он еще дерзкую свою похвальбу?!
О, незнакомый берег, пошли капитану храбрую девушку, которая даст ему руку и вечный покой! И пусть ее доброе сердце простит мятежного моряка.
С этой молитвой капитан Ван-Страатен ступил на мелкую, обкатанную волной гальку. В нескольких шагах от кромки прибоя поднимались вверх ступени. Над ними дышала ароматной прохладой увитая глицинией арка. Лиловые грозди в вечерней росе касались лиц мореходов.
Навстречу неторопливо шли двое. Моряки с «Летучего Голландца» насторожились: какие они, первые люди этой земли и этого времени?
Двое мужчин негромко беседовали, часто кивая друг другу и, видимо, находя полное согласие.
— Дорогой мой, проблема героя в наше время неразрешима. Вы можете предложить альтернативу? Я — нет. Даже если на минуточку предположить, что я напишу этакого рыцаря эпохи НТР без страха и упрека, имея ввиду положительное его воздействие на умы молодежи, то… Нет, нет, ну что вы, я отлично знаю, что последует потом!
— Позвольте вам возразить. Наш читатель настолько истосковался по чувствам светлым, по герою цельному, что ваши усилия нашли бы благодарных ценителей.
— Милый мой, а критики?! На мою седую — не спорьте, не спорьте, седую голову немедленно обрушатся обвинения в незнании жизни, лакировании действительности, искажении сложного внутреннего мира человека, примитивизме и прямолинейности изображения нашего современника…
Увлеченные совершенно непонятным для моряков разговором люди поравнялись о капитаном. Один из них, небольшого роста, в смешном сером беретике на голове, повесил внушительную трость на сгиб локтя и обратился к Ван-Страатену:
— Молодые люди… э-э-э… не будете ли вы столь любезны сообщить мне, который теперь час? Я, видите ли, по рассеянности выкупал нынче свои водонепроницаемые…
Капитан, рискуя показаться нелюбезным, резко мотнул головой. Человек в берете некоторое время разглядывал капитана, потом пожал плечами и взял под руку своего спутника:
— И, обратите внимание, милейший, я демократ по убеждениям, но никак не могу одобрить эту нынешнюю моду под девизом «цирк приехал». Ну ладно эта давешняя — ходят в чем-то, скроенном из лоскутного одеяла, и с прической «взрыв на макаронной фабрике». Ну ладно! Но это что такое? Волосы, как у отца протодьякона, как у… у меня самого в шестидесятых, кружева на шее, цепь на груди и штанишки до колен! Нет, я решительно не понимаю…