— Конец света настает!
Капитан серьезно остановил его:
— Ну почему же, мне приходилось слышать о таких вещах. Слышал я и о женщинах-пиратах, а одна из них даже командовала флотом. Ну, флотом — это громко сказано, но кораблей пять ей подчинялось.
Восторг блеснул в глазах девчонки, она вся аж загорелась от любопытства. И капитан, снисходя к жажде приключений, которую вечно испытывает юность, рассказал ей красочную и кровавую легенду. Он подозревал, что девчонка нарочно плутает по кривым улочкам, растягивая путь, но все равно спешить было уже некуда.
Кончился рассказ, и кончилась улочка, впереди сверкнули цепочки огней на набережной. На фоне посветлевшего неба четко вырисовывался силуэт «Летучего Голландца». Капитан тоскливо посмотрел на свой корабль, где ждали его, затаив надежду, матросы. Что ж, опять не повезло…
— Ну, спасибо, юнга. Вот, держи на память, — капитан подал девушке дублон. Она несмело протянула руку. Капитан вдруг увидел, как сломался на груди рисунок полосок тельняшки, ложась двумя полукружиями, и задержал дыхание.
— Сколько тебе лет, юнга?
— Семнадцать, капитан.
— Семнадцать… А ты… ты любишь кого-нибудь?
Девчонка улыбнулась, неожиданно горько и мудро.
— Я море люблю, капитан.
И тогда последнее отчаяние заставило капитана спросить:
— А знаешь ли ты главный закон моря?
— Да, капитан. Получив сигнал бедствия, каждый моряк обязан спешить на помощь.
— Так, юнга. Ну вот, — заторопился Ван-Страатен, вдруг поверив блеснувшей безумной надежде. — Так вот! Терплю бедствие! Спасите наши души…
И капитан «Летучего Голландца» сбивчиво рассказал девушке, что привело его ночью на незнакомый берег. Она выслушала молча, опустила глаза. И вдруг вздрогнула всем телом — стоящий в круге света от фонаря, капитан Ван-Страатен не отбрасывал тени…
Девушка повернула строгое лицо к морю, долго глядела на темные мачты корабля. Затем, словно снимая с ресниц паутину, провела пальцами по лицу. И сказала тихо, но твердо:
— Я готова, капитан.
— Что ты сказала, девочка? Повтори…
— Я иду с вами…
И Ван-Страатен бросился к ногам маленькой стриженой девчонки. Обняв сбитые колени, обжигая их слезами, поцеловал запыленные ступни.
Уже не рассуждая, лишь страшно боясь опоздать, подхватил ее на руки и понес в шлюпку. Помощник сел на весла, кинув на дно шлюпки целый ворох ветвей глицинии, которые незвестно когда успел наломать. Капитан, прижимая к себе драгоценное существо, торопливо срывал с плеч камзол, чтобы закутать дрожащую фигурку.
Корабль приближался, словно вырастая из черной воды. Девушка ни разу не оглянулась в сторону берега.