Два капрала, оба мужчины, производили тщательный осмотр оружия, желая убедиться, что оно в хорошем состоянии. Хоть Мараси и заметила не одну пару усталых глаз, вокруг все кипело. Прибывали все новые и новые констебли, призванные на экстренное дежурство. Когда они входили через главные двери, то останавливались и, подобно Мараси, обозревали винтовки. Возможно, именно потому Арадель и приказал расположить оружие столь демонстративно. Быстрое зрительное напоминание о том, насколько опасным становится положение в городе.
Мараси обошла переднюю стойку и вошла в офис. Проходившая мимо девушка-капрал вручила ей чашку крепкого чая. Мараси сделала глоток.
Ух ты! Жуть. Она глотнула еще. Ну не позориться же и просить мед, когда все остальные, словно соревнуясь друг с другом, заглатывали эту дрянь? Ме-Лаан шла по пятам, с интересом разглядывая помещение. Роскошная фигура кандры привлекала взгляды. И, хм, пристальные. В участке редко появлялись эффектные женщины шести с половиной футов ростом, одетые в брюки и облегающую рубашку. Судя по тому, как Ме-Лаан улыбалась мужчинам, мимо которых они проходили, внимание ей, похоже, нравилось.
«Ну разумеется, – подумала Мараси. – Иначе она не выбрала бы тело с такими совершенными пропорциями».
Происходящее показалось Мараси вульгарным. В конце концов, в строгом смысле слова, Ме-Лаан и человеком-то не была!
– Не ожидала увидеть здесь женщин в униформе, – заметила кандра. – Я полагала, ты – диковинка.
– В полицейском управлении действует полное равенство. Вознесшаяся Воительница служит моделью для всех женщин. Здесь нас не так много, как, например, в конторах стряпчих, но профессию едва ли можно счесть неженской, – пояснила Мараси, направляясь в дальние комнаты, где размешался архив.
– Конечно, конечно. – Ме-Лаан улыбнулась попавшемуся навстречу молодому лейтенанту. – Но я всегда считала, что людям свойственны довольно сексистские убеждения. Как говорит Вен-Делл, это естественный результат вашего полового диморфизма.
– А кандрам не свойствен сексизм? – спросила Мараси, краснея.
– Хмм? Ну, учитывая тот факт, что кандра-самец, с которым ты беседуешь сегодня, может завтра сделаться женщиной, я бы сказала, что на все это мы смотрим несколько по-другому.
Мараси еще сильней залилась краской:
– Уверена, вы преувеличиваете.
– Не особенно. Ого, а ты легко краснеешь, да? Я-то думала, ты сочтешь это естественным, – ведь, если уж на то пошло, человеческий Бог, по большому счету, гермафродит. Одновременно добро и зло, Разрушитель и Охранитель, свет и тьма, мужчина и женщина. И тэ дэ, и тэ пэ.