Инга чувствовала себя так, будто вся ее жизнь вместилась в эти несколько дней. Она не могла вспомнить ни одного мгновения, в которое не испытывала бы страх. Каждое ее движение сопровождалось дрожью.
Она хорошо понимала, что с ней произойдет, если она остановится. Симза Инга видела всего один раз, но этого оказалось вполне достаточно. В нем было что-то, что напомнило ей бездушного робота.
Он улыбнулся ей угрожающей улыбкой, в которой не было ни капли теплоты, как будто знал о ней что-то тайное. Когда он осматривал кафе, Инга услышала треск пальцев, которые он один за другим поламывал под столом. Еще тогда она почувствовала, что эти руки не могут дождаться момента, когда сомкнутся на ее горле. Но они были связаны, пока Инга была нужна. А сейчас она уже никому не нужна. Теперь она представляет собой угрозу, незачищенный конец, и вся ее защита мгновенно испарилась.
Страх сжал ее пустой желудок. Если Симз ее поймает, то быстрая смерть будет для нее желанным даром. Это не тот человек, который способен на милосердие. Он будет пытать ее, а тот, кому она верила, не пошевелится, чтобы ей помочь.
Инга уже многие годы жила одна, но еще никогда не чувствовала себя такой одинокой.
Ее тело было измучено, а сознание на грани полного истощения.
Инга поняла, что должна сделать.
У Уилла чесались руки сделать хоть что-то.
Сколько он себя помнит, в тех случаях, когда порядок в его мозгу нарушался, с ним случались длительные периоды отключения сознания.
Когда все шло по плану, его сознание находилось в покое, и он полностью владел собой. В его мозгу постоянно звучала тихая мелодия, но любые неожиданности заставляли оркестр в его голове играть в полную силу. Инструменты вступали не вовремя, струны болезненно визжали, и начиналась какофония, от которой он уже не мог избавиться.
Уилл отодвинул стул. Скрип металлических ножек по каменному полу вонзился ему в голову, как нож. Он стал мерить шагами комнату.
Десять шагов в каждую сторону. Когда Уилл прошел комнату четыре раза, какофония стала утихать. Еще шесть раз полностью разделили этот шум и его сознание.
Ему не надо было соглашаться на участие в деле других людей. Уилл ненавидел, когда ему диктовали, что надо делать. В одиночку он всегда достигал большего.
Ведь это он нашел семьи и изучил их финансовое положение. Неужели люди не понимают, сколько долгих недель ему потребовалось на то, чтобы выбрать достойных кандидатов: состоятельные семьи, которые можно было заставить соревноваться друг с другом, а потом разорвать их связь одним быстрым движением?