— Пускай стряпает, — сказал Вербовой. — Как хирург она мне надоела. Так надоела, что хоть развод бери. А вот такая, в белом фартуке, нравится.
— Если бы вы знали, Алексей Платонович, как трудно жить под одной крышей с прокурором. Я всю жизнь больше всего боялась прокуроров. Так судьба-злодейка свела меня именно с прокурором.
— А чем они вам, собственно говоря, не нравятся, прокуроры? — спросил Ульян Денисович.
— У них мысли такие же сухие и абсолютно вразумительные, как фразы их обвинительных заключений.
— А разве это плохо, когда фразы вразумительны? — спросил Корепанов.
— Плохо, — ответила Вербовая, — они не оставляют места для размышлений. Они обозначают только то, что обозначают. А это скучно.
Вербовой внимательно посмотрел на шахматную доску, потом переставил фигуру и вдруг с досадой ударил кулаком по столу.
— Я сделал опрометчивый ход. И в этом виновата ты.
— Видите, — рассмеялась Лидия Петровна. — Он так привык обвинять, что даже после работы обвиняет.
— Ну, не мешай нам, Лидочка, — взмолился Вербовой.
— Вот это уже совсем другая интонация. Такая мне по душе, — рассмеялась Вербовая и ушла на кухню.
Гервасий Саввич вынул из кармана исписанный лист бумаги и положил перед Алексеем.
— Задание вам в Москву. Водопроводные краны, штепсельные розетки, выключатели и все прочее там.
— Хорошо, — сказал Корепанов. — Что смогу, достану.
— И ничего он не достанет, — сказал, обращаясь к Ульяну Денисовичу, Цыбуля. — Пустые это хлопоты.
Ульян Денисович возразил: он недавно был в Москве и видел — в хозяйственных магазинах есть все.
— Есть, да не про нашу честь. Все равно не купит. — Гервасий Саввич повернулся к Вербовому и спросил, есть ли в уголовном кодексе статья «про финансовую дисциплину».
— Есть, — ответил, не поднимая головы, Вербовой.
— Отож воно, — сказал Цыбуля. — Нам, хозяйственникам, всюду рогатки понаставлены — на базе отпускают по перечислению, так там пусто, хоть шаром покати, в магазине все есть, так там по перечислению не дают, только за наличные.
— Ну, покупайте за наличные, — сказал Ульян Денисович.
— А финансовая дисциплина?
— Какая дисциплина?
— Тая самая, про которую в уголовном кодексе статья.
— Выходит, пифагорейский круг, так, что ли? — рассмеялся Ульян Денисович.
— Не круг, а петля. — Цыбуля принялся что-то высчитывать на листке бумаги.
Вошла Лидия Петровна с тарелкой коржиков.
— А ну, попробуйте!
Ульян Денисович взял один и стал расхваливать:
— Чудесные коржики. Я никогда в жизни не едал таких чудесных коржиков.
— Бедная Дарья Ильинична, — с напускной грустью произнесла Лидия Петровна. — Теперь я знаю, чем вы ей в свое время вскружили голову: комплиментами! Кстати, как она себя чувствует?