Спустя несколько дней Люся все же подала заявление в школу сестер. Алексей приложил к заявлению ходатайство больницы и в тот же день пошел в обком Красного Креста.
Председатель областного комитета Красного Креста Мария Васильевна Четалбаш или, как ее называли в городе, мамаша Четалбаш, пожилая, лет под шестьдесят женщина, встретила Алексея суховато, протянула руку и бросила коротко:
— Садись.
Она всем говорила «ты». Даже первому секретарю обкома Гордиенко, хотя была не на много старше его.
Алексей положил перед ней заявление Стояновой. Он чувствовал себя неуверенно: неделю назад Четалбаш попросила его взять курс лекций по анатомии и физиологии, но Алексей отказался. «Она, пожалуй, не простит мне этого», — думал Корепанов, глядя, как хмурится Четалбаш. Она прочла заявление, потом ходатайство больницы, анкету, отложила бумаги в сторону.
— Ты же знаешь: курсы укомплектованы и занятия идут.
— Я помогу ей, прослежу, чтобы она нагнала, — как-то неуверенно сказал Корепанов.
Четалбаш строго посмотрела на него.
— Ей помогать у тебя время есть…
— Хорошо. Я буду читать. Только в одной группе.
— В двух, — сказала Четалбаш.
Алексей вынужден был согласиться.
— Скажи этой Стояновой, пусть придет ко мне. Поговорю с ней. — И, отвечая на вопросительный взгляд Корепанова, вдруг закричала сердито: — Надо мне с ней побеседовать или не надо?
— Да, — сказал Алексей.
— Ты мне будешь теперь во всем поддакивать, — нахмурилась Четалбаш и, подтянув к себе заявление, спросила: — Ты чего за нее ратуешь?
Алексей рассказал все. Четалбаш слушала внимательно, и лицо ее менялось. Напускная суровость уступила место выражению теплоты и материнской участливости.
«Вот за это выражение лица, наверно, и прозвали ее мамашей, — подумал Алексей. — И впрямь мамаша».
Под окном корепановской квартиры росло большое старое дерево. Война изувечила его. Сейчас, когда оно стояло голое, особенно резко бросались в глаза осколки снаряда — большие и маленькие, впившиеся в ствол и в крупные ветви. Одну из таких ветвей — самую большую — снесло начисто. На ее месте уже пошли расти молодые ветки, и сейчас множество их — тонких и гибких — зябко трепетало на ветру.
«Весной оно все покроется зеленью и рубцов не станет видно, — думал Корепанов. — А вот дома надо восстанавливать. И тут ничего не поделаешь».
Алексею не терпелось приступить к восстановлению главного корпуса. У него уже было все для начала, только стекла не было. И надежды получить его в ближайшее время тоже не было. Впрочем, несколько ящиков стекла он достал…
…Реку уже затянуло льдом, когда в порт прибыла баржа с трофейным имуществом. Малюгин позвонил и сказал, что там есть медицинское оборудование и что Корепанову надо немедленно пойти туда, отобрать все необходимое, составить список и принести в здравотдел для оформления ордера.