— Пашка, ты и так здесь, вот чай пьёшь. — глаза Захарыча искрились смешинками и цвели синими июльскими васильками…
Осень однообразно шуршала листками отрывного календаря. Пашка маялся и почти не обращал внимания на свой любимый листопад, который буквально завалил город «червонным золотом». Пошла третья неделя после того памятного случая. Корсет сняли, а рёбра всё ещё продолжали предательски болеть и досаждать.
Пашка, наконец-то, решился появиться на репетиции воздушного полёта. До сего дня он отчаянно избегал встречи с Валентиной в таком, как он считал для себя, «жалком» виде. Он уходил из-за кулис раньше, чем появлялись там воздушные гимнасты и появлялся, когда уже все расходились по домам. Приходя в гостиницу, он никому не открывал дверь. Ему рассказывали, что Валентина дважды стучалась к нему. Наконец, он не выдержал, собрался с мужеством и пришёл. Не видеть Валю так долго было ещё большей мукой, чем терпеть неожиданно свалившуюся «хворь».
Извечный пересмешник Женька тут же «ожил», когда сверху, стоя на мостике, вновь увидел «воздыхателя» Валентины в рядах:
— Ур-ра! Вот он — непобедимый наш Ромео, прошедший огонь, воду и «скорую помощь»! — вместо приветствия закричал он из циркового поднебесья. — Сначала выиграл войну у Капулетти, (он намекнул на дуэль с Рыжовым во дворе), потом «подложил» всем свинью в цирке (это уже был удар ниже пояса), а теперь, как феникс, восстал из пепл… — он не договорил, так как получил от Валентины удар локтем в бок. Женька согнулся и со сбитым дыханием сиповато закончил:
— Короче, Пашка, привет от «крылатых и безгрешных»! А меня тут бьют без тебя! Живу как в преисподней! — притворно пожаловался воздушный гимнаст…
Шли день за днём. Пашка по привычке вставал рано и приходил в цирк. Так же по привычке хватал вёдра с водой, тазы с овсом и овощами или щётки для чистки лошадей. Но Захарыч занял «круговую оборону» и не подпускал своего помощника ни к каким делам. Вместо этого Стрельцов то и дело что-нибудь предлагал Пашке, как заболевшему ребёнку:
— Па-аш! Морковочки! — Захарыч протягивал парню крупную очищенную морковь, влажную от сока. — Каротин в ней, — для зрения полезно…
Пашка отказывался, это была уже третья морковка за последние полчаса.
— Па-аш! — нараспев призывал своего помощника Захарыч в очередной раз — Яблочко — витамины!.. — Это было уже шестое яблоко за наступивший день.
Пашка сходил с ума, изнывал, дурел! Он и не подозревал, что безделье среди постоянно репетирующих и всё время что-то делающих цирковых — это пытка!
Попробовал было порепетировать с Комиссаровыми. Но удовольствия от полюбившегося жонглирования в этот раз он не получил. Ещё шевеление руками можно было терпеть, но вот наклоняться и поднимать, то и дело падающие мячи и кольца, было испытанием. Кончилось тем, что взмокший Пашка съездил себе ручкой вращающейся булавы по рёбрам, в глазах потемнело, он охнул и завершил карьеру жонглёра до лучших дней…