…Пашка робко подошёл к Валентине. Та, надев поверх костюма махровый халат, неторопливо переодевала манежную обувь.
— С окончанием! Было здорово!..
Вместо ответа Валентина посмотрела на Пашку каким-то долгим странным взглядом, которого он раньше никогда не видел. Тот сжался, не зная чего ожидать. Перед Валей он всегда тушевался, невольно пряча глаза.
— Пашка! Давай завтра погуляем! Найдёшь для меня пару часиков? Хочешь, я сама поговорю с Казбеком или Захарычем?
Он оторопел, не зная, что ответить. Хотел переспросить, — не веря своим ушам, но передумал — глупо! Он это — слышал!..
— Не надо, я договорюсь. — почти шёпотом ответил он. Сердце парня за пару секунд накрутило сальто-морталей больше, чем Валентина за все свои репетиции, и чуть не выскочило из груди. Его аж зашатало от едва скрываемой радости и такой неожиданности…
— Ну, иди, води своих лошадушек! — Валентина чуть прикрыла зелёно-серые глаза-ловушки для неосторожных «мышек», и улыбнулась ослепительной улыбкой королевы воздуха. — Удачной работы, Па-а-ашка!..
Пашка Жарких абсолютно не выспался. Сначала он долго не мог уснуть, представляя себе завтрашний день и первое своё в жизни свидание. Мечтая, он то радовался, то вдруг паниковал: как себя вести, что одеть, какие слова говорить, куда пойти? Надо бы, наверное, в кафе, а ещё лучше в ресторан — как он видел в кино. Там влюблённые всегда сидели и разговаривали за столиками. Но денег у Пашки, в лучшем случае, на пару эскимо. Часть полученной зарплаты он отправил тётке в Воронеж ещё две недели тому назад, что-то оставил себе на еду. Большую долю этого «что-то» он уже прожил. Обычно Пашка не беспокоился — на конюшне всегда можно было найти чем «заморить червячка». Любимая закуска — чёрный хлеб с морковкой. Опять же — овощи, фрукты, сухари. Жизнь около лошадок пропасть не давала…
Но тут иной случай! Нет, он займёт, конечно, какие тут вопросы! Не позориться же! Чем угощать и куда вести такую девушку, как Валя, он не представлял. Ему были ближе просто прогулки по городу. Музеи и картинные галереи Пашке тоже нравились. Но устроят ли такие планы Валентину, он не ведал…
Пашка ворочался, сминая постель, просчитывал варианты, которые почему-то все были проигрышными. Мысли повторялись, назойливо бубня одно и тоже, пока не теряли чёткость и смысл. Он незаметно проваливался в очередную чёрную яму забытья. Там, в «яме», жили кошмары, которые тут же окружали Пашку, сжимали его в своих объятиях и что-то зловещее шептали на ухо, переходя на тонкий монотонный писк, впиваясь раскалёнными иглами в незащещённое тело. Он задыхался, сопротивлялся и рвался из последних сил…