Еремов окончательно вернулся. Опять город в его руках, вот только... уже официально. И Фирсов уже ему ничего не сделает. Теперь... как бы уже самому Максу не влетело, если он не бросит сие гиблое дело. Вот она... ирония, или даже сарказм, плевок... судьбы.
***
В голове такая свалка, такой беспредел, что даже мысли сбиваются, погоняя одна другу. Хаос. Дурман. Прострация…
Нет сил больше ни на что. Какая уж тут работа?
Собраться кое-как, закрыть кабинет – да вытолкнуть себя на улицу.
Черти что…
И что дальше? Вот ЧТО?
А ничего! Как жили... так и будем жить.
Так и будем...
Добраться до остановки, дождаться нужного автобуса и прыгнуть в салон.
Повезло, или благо позднего времени: почти половина сидячих мест - свободные.
Протиснуться за не очень-то вежливую, учтивую даму ближе к окну и опуститься в кресло. Взгляд за стекло. Дождаться кондуктора…
А тот не спешил, а тот… словно нарочно издевался, тянул резину, заставляя меня всё еще сознанием плясать в этой чертовой реальности.
Пять минут, десять – и лишь потом расплатиться за проезд, вставить в уши наушники – и победно уткнуть бесцельный взгляд в ночные, мимо пролетающие, виды засыпающего города…
И снова мысли тугой пеленой, отчего даже не сразу заметила, что рядом произошли перемены. Женщина ушла, а вместо нее взгромоздился какой-то тучный мужчина с огромной поклажей. Да так, что и мне досталось, что «придерживать». Тычет, колет, пинается каким-то громадным коробком, из последних сил обтянутым черным пакетом. Бросить на противного соседа недовольный взгляд – и опять отвернуться к окну. Однако странное, жуткое чувство внезапно засело у меня внутри: будто кто-то, стоя чуть дальше, в стороне, смело, откровенно, вызывающе пялится на меня, да то ли «любуясь», то ли взывая к вниманию.
Черт, кого еще принесло? Лишь бы не очередной нерадивый кавалер…
И не охота же даже смотреть – то, б***ь, так бесит, раздражает, выводит из себя, что уже готова с кулаками на него (аль на нее) броситься. Едва сдерживаясь, дабы в голос не выругаться матом, перевожу, устремляю взгляд на нахала – или разуверюсь в глупостях, или же укором остужу пыл подонка. Доля секунды, движение глаз - и оцепенела, заледенела я, распятая в кресле. В груди сдавил спазм, лишая права на вдох. Изумленно выпучила глаза, не моргая.
Еремов. Буквально в двух метрах от меня стоял мой Еремов, держась за поручень, и откровенно сверлил меня взглядом, словно желая испепелить им, здесь же, на месте, не щадя.
Не знаю, сколько прошло времени… пять минут, полчаса, вечность, одна остановка – три, десять, но внезапно дрогнул мой супостат, переведя взор на миг куда-то за окно. Его губы зашевелились. Различаю слова, хотя и не слышу: