— И если это делать, то немедленно, — добавил Хризодракон. — Пока противник не догадался, что мы способны на такой ход. Иначе все усложнится.
— Мягко говоря, — согласился Флавий. — Рудольф, вы можете сделать это прямо сейчас? Прямо отсюда?
Рудольф взял свой комм и положил его перед собой на стол, чтобы все видели.
— Защищенная связь работает. Значит, да.
— Связывайтесь с «Калипсо», и да помогут нам боги в нашем безумии, — сказал Хризодракон.
Платон Арианит вышел из госпиталя святого Роха в восемь часов вечера. Он очень устал. Полдня ушло на дифференциальный диагноз больной, поступившей со странным поражением покровов: голова 16–летней девушки, еще неделю назад здоровой и красивой, сейчас напоминала выгоревшую головешку, только почему–то мягкую. Черты лица, когда–то тонкие, изящные, были просто стерты. Бригада вскинулась: не столкнулись ли мы с чем–то истинно чужим? Нет, не столкнулись. Всего лишь молниеносная форма глубокого микоза, вызванная мутантным штаммом вполне земного гриба. Платон поморщился. Ладно, вылечим. И не такое лечили… Ретровирусная терапия, и регенеративная пластика потом. Будет как новая… Штамм этот, однако, придется культивировать. Тоже не такое простое дело… Ладно, сейчас задачи розданы, и можно сделать перерыв на несколько часов… заслужили мы это, ей же богу… Он спустился на лифте, кивнул привратнику, толкнул тяжелую дверь лечебного корпуса и с наслаждением вышел на закат.
Город был полон света. Платон зашагал по Кленовому бульвару в сторону пересечения с проспектом Императора Льва. Очень красивый перекресток, с причудливыми домами вокруг, с фонтаном…
Он совсем забыл, что в городе войска. У фонтана стояли два панцервагена, один из них — с флагом. Обычное имперское знамя, оранжевое с двуглавым орлом. Солдат в шлеме, похожем на мотоциклетный, заступил Платону дорогу и попросил показать документы.
Платон с трудом задавил вспышку темно–желтой ярости. Ублюдки… Чтоб вы глубже Тартара провалились с вашими военными играми… Он показал солдату удостоверение, посмотрел, как тот салютует — «Благодарю вас, господин подполковник, счастливого пути», — и пошел по бульвару дальше. Настроение было испорчено.
Когда он вошел домой, почти стемнело. Последние лучи заката отражались в стеклянных шкафах со старомодными бумажными книгами — квартира располагалась высоко, двадцатый этаж… Платон прошел в кабинет, зажег настольную лампу и запустил ординатор, имевший выход на внутреннюю номенклатурную сеть.
Ника не звонила. Вообще сегодня не звонила и не писала. Почему? Сидит в поместье? Там–то, наверное, все спокойно… А вот все ли? В относительно провинциальную Теофанию вошла, видимо, не меньше чем легкая бригада — это если судить по количеству солдат и машин, попадавшихся на улицах. А уж для Аполлонии–то новая власть наверняка не пожалела целой дивизии. Так… Вот как раз и утренняя новость из этой самой Аполлонии: смерть имперского протохартулария Терентия Мильтиада. От разрыва сердца. Очень мило.