Иногда украдкой возили местным пейзанам сено и солому.
Толика в роте уже не было. Его запои вывели из себя даже майора Калиту и тот отправил его домой.
По вечерам после работы наши повадились ездить в соседнее село на танцы. Так тогда называлась дискотека.
Мы стали каждый день бриться, подшивать на гимнастерках свежие подворотнички и чистить до блеска сапоги.
Местное население благосклонно смотрело на краткосрочные романы местных барышень.
К клубу мы подъезжали часов в десять вечера. Деревня казалась вымершей. Из темноты глухо лаяли собаки. У заборов, спрятав голову под крыло, спали гуси. По пыльной дороге разгуливали длинноногие полудикие свиньи.
В центре танцевального зала было пусто. Женская часть жалась у стен. Мужская- звенела стаканами за кадкой с фикусом.
На возвышении располагались четверо музыкантов.
Солдаты цыкали слюной, жались к стенам, сумрачно разглядывая свои хромовые, с голенищами в гармошку сапоги.
С улицы входили местные красотки – они давно уже дожидались на крыльце. Преувеличенно громко хохоча они выстроились у дверей. Парни в зелёных бушлатах с тряпичными погонами – от иных уже веяло выпитым портвейном– неловко, как по нужде, приближались к выбранному объекту вожделения. Начинались танцы.
Гитарист периодически отлучался за фикус. Выходил, вытирая губы рукавом светлой рубашки. Подойдя к микрофону объявлял:
- По заказу дам...- Выждал многозначительную паузу. - Исполняется лирическая песня "Солдатское письмо". Дамы приглашают кавалеров.
Гремели тарелки.
Ты получишь письмо,
Как обычно, без марки солдатское
И прочтёшь торопливо,
А, может, не станешь читать.
Обращаюсь к тебе не за помощью
И не за ласкою
Раздавался визг. Дамы разбирали кавалеров. Музыканты что-то кричали. Потом начинались танцы. Оставшиеся без дам кавалеры в центре зала просто размахивали руками и топтались на месте. Некоторые медленно извивались, выбрасывал вперед свои руки.
После танцев и светских разговоров, сводившихся к диалогам:
- Пойдём на сеновал!
- Ты что, дурак? Я не такая!
Следовали посиделки на скамейках, сводившихся к тому, что мы хотели залезть девушкам в трусы, а они шипели, отбивались и хохотали. Потом на крыльцо или перед воротами дома выходил какой-нибудь хмурый мужик непременно в трусах и сапогах и орал на всю деревню:
- Танька...Катька...шалавы! А ну-ка домой! Спать пора!
Уже за полночь, мы, переполненные эмоциями возвращались в расположение взвода.
Идиллия продолжалась недолго, ровно до тех пор, пока у местных не стали пропадать гуси.
Однажды вечером, пока мы щупали разгорячённых местных красавиц, перед нашей машиной выросли местные парни. Они долго стояли рядом с машиной, вырабатывая план действий. Потом ушли. Скорее всего для того, чтобы принять дозу алкоголя. Мы возвращались с удачной охоты, лёжа на матрасах в кузове грузовика. В углу кузова валялись два гуся со свёрнутыми шеями.