* * *
Мы уничтожали стратегические запасы алкоголя. Я опьянел раньше всех, потому что голубиные тушки вызывали у меня тошноту. Я закусывал только луком.
-Живодеры!– восклицал я иногда, поднимая стакан с портвейном– Птичек жалко!
Шурка и Денис напротив, на аппетит не жаловались
Глубокой ночью мясо было съедено и костер догорал. Я грустно смотрел в огонь.
-Чего расселись?- Грубо сказал Дениска. - Спать пора. Между прочим, мы ещё в армии.
Тихо, старясь ступать след в след мы крались в контору, где спала рота. Получалось плохо, нас кидало из стороны в сторону. В свете луны мы увидели лейтенанта Сучкова, вытаскивающего из КУНГа майора Калиту. Картина, достойная масла. Грёбаный саксаул!
Калита что-то мычал. Таращил безумные, дико выпученные глаза.
Потом громко рыгал у колеса машины.
Оказалось, что когда Сучков был отправлен искать Венеру, ротный достал верёвку и полез вешаться.
- Всех разжалую, уволю, расстреляю к ебеням! – Орал Калита.
Но его уже тащили в КУНГ, где собравшиеся офицеры и фельдшер отпаивали его тёплым и сладким чаем.
* * *
Солдаты спали. Мы хотели тихо лечь, но я неожиданно споткнулся и упал.
Кто-то включил свет. Я начал орать и буйствовать, во весь голос материться и декламировать стихи. Порывался пойти к майору Калите и нассать ему в сапоги.
Потом открыл ящик с голубями, которых наловили для завтрашнего жаркого, и выпустил их на волю. Внезапно вспомнил курс подготовки «Зелёных беретов» и хотел откусить убийцам головы.
Но Быхадыров мне отсоветовал.
Проснувшиеся узбеки сидели на постелях и смотрели на меня с очень большим уважением. Восточные люди всегда очень хорошо чувствуют реальную угрозу.
Никто даже не возмущался из-за выпущенных на свободу птиц.
Хмель стал отпускать. У меня разболелась голова. Стала грызть совесть.
Я, Шурка Гельман и Денис вышли перекурить, чтобы обсудить вопрос опохмелки.
В курилку зашёл расстроенный лейтенант Сучков.
-Почему не приветствуете старшего по званию, товарищ младший сержант?
Сучков был ещё с большего будуна.
Отворачиваясь в сторону и стараясь не дышать на офицера я извинился.
-Виноват, товарищ лейтенант, не заметил.
Я был виноват и готов был честно понести наказание. Даже выдержать пытку получасового разноса.
Но лейтенант без всякой прелюдии ударил меня в ухо.
Я почувствовал, как в голову мне ударила волна спасающего от раздумий бешенства. Сучков стоял опустив руки. Я ударил слева, потом справа. Сучков схватил меня за грудки. Я увидел его испуганные глаза – круглый, почти детский подбородок. И ударил его головой. Раз... Другой. Лейтенант упал. Стало тихо.