Первый кризис, который мы пережили в 1959 году, ясно показал, что Шура не боец. Ситуация переломилась лишь благодаря моим усилиям. Вскоре в прессе стали появляться статьи, в которых музыковеды доказывали, что наше творчество – это новое молодежное направление в музыке. Польская газета «Trybuna Ludu» написала: «Если Утесов и Шульженко открыли новые страницы в истории советской эстрады, то ансамбль «Дружба» и Эдита Пьеха сделали то же самое».
И все равно сложности оставались. Одной из них была моя принадлежность к иностранному государству. По этой причине несколько лет я была невыездной – даже в Москву не могла поехать, не отметившись в ОВИРе. По прибытии опять должна была отметиться, и, уезжая из столицы, нужно было поставить штамп, какого числа я выбыла. Очень это было мучительно. К тому же в СССР были так называемые «закрытые города», куда въезд иностранцам был категорически воспрещен. В связи с этим в Днепропетровске произошла одна история. Приехал наш ансамбль «Дружба» на гастроли, и с ним приехала я как солистка. Вот мы уже в кулисах, перед залом, где должно состояться выступление. Ко мне подходят кагэбэшники в гражданском и говорят: «Гражданка Пьеха, пройдемте». Я говорю: «Что такое?» А мне: «Мы должны вас арестовать, вы иностранка, у вас нет права находиться в этом городе». Но я не растерялась, спрашиваю: «Кто ваш начальник, нужно все объяснить, у меня целый зал зрителей, куда я пойду?» Один из сотрудников госбезопасности оказался вежливым, дал мне телефон своего начальника, мне набрали номер, я начала говорить, что у меня польский паспорт, но я студентка Ленинградского университета, много выступаю, вот и сейчас я стою в кулисах концертного зала, через несколько минут нам нужно выходить на сцену, а меня пришли арестовывать. Этот генерал спрашивает: «А как ваша фамилия?» – «Пьеха», – отвечаю. Он: «Ой, та самая Пьеха, любимица моей жены», – и зовет супругу: «Катя, Катя, иди сюда…» – и дает ей трубку. Она берет: «Ой, неужели это вы?» – «Да, – говорю я, – но тут такая история, меня хотят арестовать, потому что я иностранка, а здесь полный зал людей, не могли бы вы попросить мужа как-то решить эту ситуацию, бывают же исключения. Дайте нам выступить, а потом мы уедем». И мне разрешили выступить благодаря Екатерине, супруге генерала.
Я понимала, что без советского паспорта мои мытарства будут продолжаться, поэтому написала маме, что буду получать советское гражданство, на что мама ответила: «В твоих жилах течет польская кровь, а какого цвета у тебя будет паспорт, не важно. У меня тоже был французский паспорт, но в душе я осталась полькой». Мои же родители много лет провели в иммиграции во Франции, у них был вид на жительство. Мои мучения закончились в 1968 году, когда мне наконец разрешили принять советское гражданство и вручили советский паспорт.