Постепенно все в доме стали говорить:
- Людоед сегодня жалуется на животик. Не съел ли чего-нибудь лишнего?
- Людоеду купили куклу.
- Шурочка, позови, пожалуйста, Людоеда!
- Людоед, пора спать!
И Людоед, нисколько не удивляясь и не обижаясь, шел спать.
* * *
Однажды, в начале тридцатых годов, я был у Маршака. Мы с ним работали над какой-то рукописью. Было уже поздно, и я сказал, что больше не могу, надо ехать: сегодня день рождения Людоеда. Конечно, Самуил Яковлевич знал, что у меня растет племянница, знал даже, что ее называют Людоедом, и все-таки, помню, он заметно вздрогнул, когда услышал, к кому я собираюсь ехать.
- Сколько уже ей? - спросил Самуил Яковлевич.
- Да всего годик, - извиняющимся голосом ответил я, употребив по обычаю это уменьшительное "годик", хотя на самом деле - по своей наполненности, насыщенности, набитости событиями и впечатлениями эти самые первые годы человеческой жизни не только не годики, но даже, пожалуй, и не годы, а целые годища.
- Маловато, - сказал, подумав, Маршак. - Ну, ничего. Подарю ей все-таки книжку. На вырост.
И, попросив секретаршу принести его только что вышедшую, переизданную книгу "Детки в клетке", он окунул в чернильницу перо и, ни минуты не помешкав, не сделав ни единой паузы, без помарок и поправок написал своим четким крупным почерком:
Посылаю "Детки в клетке"
Самой милой людоедке,
Самой славной героине
Косолаповой Ирине
* * *
А год или два спустя в этот же день Самуил Яковлевич обещал приехать к Людоеду в гости. Но что-то ему помешало. И он послал ей не помню уж какую книгу с таким стихотворным посвящением:
На Грибоедовском канале
Жила особа юных лет,
Ее родные называли
Ужасной кличкой "Людоед".
Хотел я к ней приехать в гости,
Боюсь я только одного
Что от меня оставят кости,
Очки и - больше ничего.
А потом они познакомились и даже подружились. И оказалось, что наш Людоед вовсе не такой страшный, каким он представлялся Маршаку. Тогда она как раз пробовала учиться читать. И никак, бедная, не могла понять, что такое буква "я", как она произносится. Все говорила вместо "я" - "ты".
- Напиши об этом рассказ, - посоветовал мне Самуил Яковлевич.
Тогда я отмахнулся, мне было не до рассказа, я был огорчен бестолковостью Иринки. Но несколько лет спустя я такой рассказ написал, называется он "Буква "ты".
А книги, подаренные Самуилом Яковлевичем, обе сгинули в лютую блокадную зиму, когда Иринка была в эвакуации, в маленькой уральской деревушке, в детском лагере.
* * *
Теперь она уже Ирина Валентиновна.
У нее у самой растет дочь Алла. И вряд ли наша милая Аллочка, добрая и хорошая девочка, знает, что она - дочь людоеда.