– Лично – ни разу. Но вскоре поговорю. С ним мне устроят частную встречу. А неофициально, думаю, он уже бывал в моей лавке в образе женщины.
– Я уверена, Уилли, – сказала Каролина, – что вы до сих пор не оправились от эмоциональных последствий ухода Элеоноры. Я уверена, Уилли, что вам следовало бы проконсультироваться у психиатра.
– Если б вы говорили правду, – сказал он, – то с вашей стороны говорить ее было бы чудовищно нетактично. Но поскольку это неправда, я делаю скидку на ваше собственное психическое расстройство.
– Значит, весь мир – это сумасшедший дом? А мы все – вежливые маньяки и осмотрительно делаем скидки на чужое помешательство?
– Большей частью, – согласился Барон.
– Я не согласна с вашим утверждением, – сказала Каролина.
– Это проявление нетерпимости.
– Это единственная альтернатива его доказательству, – сказала Каролина.
– Я и в самом деле не понимаю, – произнес Барон, – почему продолжаю откровенничать с вами.
В разное время Барон описывал Каролине, как шаг за шагом пришел к заключению, что Мервин Хогарт – сатанист и колдун. Первый намек он получил от Элеоноры.
– Она мне сказала, что до нее он состоял в своего рода браке с ведьмой. Элеонора ее видела: отвратительная женщина. Вообще-то Элеонора и ушла от Хогарта, когда та зачастила к нему в Лэдл-Сэндс.
– Я бы не стала придавать большое значение словам Элеоноры, – заметила в ответ Каролина, едва удержавшись от того, чтобы сообщить ему, что Элеоноре еще в колледже нравилось посылать самой себе любовные письма. Удержалась же она лишь потому, что не очень верила в правдивость этой информации.
– Мой дальнейший опыт подтвердил ее утверждения. Дальнейшие мои расследования доказали, что Хогарт – главный сатанист Великобритании. Человек должен говорить, опираясь на собственный опыт и открытия. В этом отношении вы, Каролина, не составляете исключения. Ваш своеобразный опыт в меньшей степени поддается объяснению, нежели мой: у меня имеются доказательства – разбитые гипсовые статуэтки, общеизвестная практика сатанизма, черный пес. Если б вы только вникли в предмет чуть основательнее, вы бы увидели, что я прав.
Таким путем он пытался заручиться пониманием со стороны Каролины и все больше напоминал ей требовательного кредитора. «А все потому, – сказала она себе, – что я прошлой осенью обратилась к нему с моей бедой. Он разыграл тогда старого друга и теперь хочет того же от меня, но я на это неспособна».
И она сказала:
– Вы просите меня поверить в невозможное; ваши утверждения либо соответствуют правде, либо нет; я сомневаюсь и не могу их принять. Но мой собственный опыт не требует, чтобы кто-то в него поверил. Можете называть мой опыт заблуждением, мне это безразлично. Я всего лишь фиксирую мои открытия.