Царский стряпчий, непривычный к столь уважительному отношению, немного замялся, однако – хочешь не хочешь – поднялся по ступеням, старательно вспоминая правила вежливого поведения воспитанного человека в чужом доме.
Между тем в сенях шла отчаянная суета. Хозяйка дома, как назло, никак не поспевала вернуться с заднего двора, гость ужо поднимался по ступеням, его надобно было встречать… Но кому, коли матушка в нетях?
– Анька, ты старшая, ты и встречай! – выпихивали сестры высокую статную девицу с густыми бровями и длинным, с горбинкой, носом.
– Да вы с ума сошли! – Девица отчаянно пыталась прорваться в дом. – У меня пятно на сарафане! И платок холщовый! Манька пусть идет! Она нарядная! Катька, пусти! Сама выходи!
– Манька, держи ее, не пускай! – поймала сестру за юбку девочка лет двенадцати. – Аня, дура, у тебя лента уже в косе! Иди к парню, тебе положено!
– Вот, держите! – в сени с полным ковшом вышла дворовая девка. – Сбитень для гостя.
– Бери! – Раскрасневшаяся в толкотне Мария перехватила ковш и подала сестре: – Анька, ты старшая! Иди, а то гость хозяйку не увидит!
– Он уже наверху, девоньки! – выглянула в щелку Катерина.
– А ну бери! – Мария толкнула ковш в сторону старшей сестры, сбитень качнулся, и часть жидкости выплеснулась Анне на сарафан.
– Вот же ты дура какая! – охнула та, посмотрела на себя, на сестру и зло прошипела через зубы: – Сама облила, сама теперь и иди!
Уставший с дороги гость уже ступил на последнюю ступеньку, когда дверь наконец-то распахнулась, и навстречу стряпчему вышла румяная девчушка ростом с Бориса – голубоглазая, улыбчивая, с алыми губами и маленьким курносым носом. Из-под набивного платка, раскрашенного бутонами роз, проглядывали темные пряди волос, на плечах, поверх синего вышитого сарафана с атласными рукавами, лежала каракулевая душегрейка, из-под которой виднелась тонкая жемчужная нить, в ушах покачивались продолговатые жемчужные капельки. Держа в руках деревянный ковшик, девица степенно поклонилась:
– Хорошего тебе дня, боярин Борис! Гость в дом, радость в дом! Вот, испей сбитеня с дороги!
Юный стряпчий принял корец, с наслаждением осушил пряное горячее варево. Перевернул ковшик, показывая, что не осталось ни капли, и медленно наклонился вперед. Хозяйка не отклонилась, и по русскому обычаю Борис осторожно поцеловал ее в мягкие пухлые губы со слабым свекольным привкусом. Сердце юноши резко заколотилось в груди, по животу пробежала судорога, в лицо ударила кровь, тело защекотало странным тягучим холодком.
Первый поцелуй в жизни…
– А ты красивый, боярин, – шепнула девушка. – Я бы за такого и за ссыльного пошла.