Корчмарь ретиво бросился в свои погреба, а шляхтич продолжил грозную речь:
— Да, плохие настали времена, если даже сей жидовин вместо того, чтобы со страха наложить в штаны, стоит и корчит себе ухмылки. Бывало, одно только имя моё наводило ужас на эту братию и заставляло пластаться по земле. Государи зазывали меня на турниры, первейшие рыцари считали за честь поднять мою перчатку. А ныне на службе родного короля принуждён гоняться я за разным сбродом, ловить треклятых москалей и мучить свои потроха гнусной пищей. Вот как награждает за долгую и верную службу ангелочек Ягеллончик[25], чёрт бы его побрал... Езус-Мария, он уже здесь.
Шляхтич изумлённо уставился на доминиканского монаха, робко пробирающегося по разворошённой корчме.
— Благословен будь, добрый рыцарь, — елейно проговорил тот. — Господь услышал мою молитву и направил тебя сюда для свершения святого дела.
— Ступай мимо, приятель, — ответствовал шляхтич, — королевская служба не предоставляет возможности давать милостыню.
— Она может появиться у тебя, славный рыцарь. Москали, которых ты ловишь, здесь.
— Откуда ты знаешь, каких москалей я ловлю?
— Ты сам сказал: треклятых. И верно, худших еретиков ещё не носила земля, повибле дикту[26]. И потом... — робкий голос монаха снизился до доверительного шёпота, — прошло время, когда рыцари гонялись за нищими таборитами[27]. Теперь их посылают за такими еретиками, у которых есть что взять.
— Позор! Позор на мою седую голову! — воскликнул шляхтич. — Мне, Сцибору Благородному, предлагают заняться грабежом на большой дороге да ещё выдают это за святое дело! А может быть, Богу будет угодным, чтобы я прихлопнул тебя, как навозную муху? Что?! Не хочешь... И я не хочу портить себе аппетит, поэтому пока живи... Чем же досадили тебе эти несчастные?
— Они... они хулили нашу церковь, — голос монаха опять сделался чуть слышным, — они смеялись над её слугами...
— Гм-гм, честно говоря, у них были причины для смеха.
— Они сомневались в нашей мудрости...
— Ах, канальи!
— Они надругались...
— Над тобой?! Как же ты вынес такой позор и не утопился, подобно любой честной девице? Вот это действительно непростительный грех. Трепещите, подлые соблазнители! Я заставлю вас сурово заплатить... Впрочем, сначала нужно подкрепиться. Чувствуешь запах жареного? Этот бездельник решил, верно, истомить меня. Что? Ты слышишь священный гимн, который издаёт моё чрево? Оно заглушает твой лепет. Иди, иди, ваше преосвященство, у нас сегодня дают скоромное. Приходи попозже, и я накажу твоих обидчиков...